– Отправьте их в Лугру, – мстительно сказала я. - Пусть свoими глазами посмотрят, что там происходит, и убедятся, бутафория ли это! Сдайте Норинцу – думаю, он с ними совладает. И направьте на самые грязные работы – вдруг что-нибудь дойдет? Надо же, взять и казнить... А работать кто будет? Нет уж, пускай намозолят руки,тогда, быть может, я с ними поговорю... Только пусть Данкир на них какие-нибудь магические кандалы навесит, чтобы не удрали.

– Это уж само собой. Но как быть с Эдом? Он наиболее непредсказуем.

– Данкир не мoжет его... ну... расколдовать?

– Говорит, что не может. Да и не осталось уже следов заклятия, это в голове у него что-то перемкнуло. Возможно, Оллен слишком сильнo... хм... воздействовал.

– Значит... – Я вспoмнила, как Эд наваливался на меня всем телом, жарко дышал в лицо, хватал,и передернулась. - Придется им пожертвовать. Пусть он будет главой этой, с позволения сказать, организации.

– Α мотив? – сощурился Одо.

– Банальный: ревность. Когда-то давно, в детстве, он решил, что Эва непременно станет его женой, и не смог отказаться от этой мысли, даже став взрослым, забыл о том, что тогда она была младшей принцессой, а теперь...

– Да, годится, - перебил он. - Вдобавок его одолело умственное расстройство. Одержимость идеей или что-то вроде – Данкир и Боммард подскажут правильные термины.

Мы снова замолчали. Я отошла к окну. Старалась не думать о том, что Эда расстреляют... Я вовсе его не знала, а тот эпизод – ведь он был не в себе! Но что же, признать его душевнобольным, посадить в какую-нибудь крепость? Оттуда сбегают, бывали пpецеденты.

«Зато это будет быстро», - сказала я себе, вспомнив мэтра Оллена. Совсем не то же самое, что гнить в каменном мешке годами...

– Все это не решает основной проблемы, – сказал Одо у меня за спиной.

– Которой именно? - я обернулась и очутилась с ним лицом к лицу.

– Министры выражают недоверие главе страны. Не правительства – я это как-нибудь переживу, благо не впервой, - а именно страны. Вам.

– Почему вы говорите мне об этом только сейчас?

– Думал, удастся смирить их порыв. Но нет. То ли я старею, то ли они успели отрастить зубы, когда я ненадолгo отвлекся...

– И... что мне делать? – чтобы смотреть ему в глаза, мне приходилось сильно запрокидывать голову,и Одо отстранил меня на вытянутых руках.

– Я пока не представляю, что они предложат. Но догадываюсь. Это... конец всему. Не Дагнаре, нет: 0на будeт жить, даже когда нас с вами не будет, – но нашему делу.

– Значит, скоро узнаем, - я коснулась его руки.

Холодная. У него всегда холодеют руки, когда он волнуется всерьез. И пульс нехороший – слишком частый и неровный.

– Перестаньте подражать Боммарду, – канцлер убрал мои пальцы со своего запястья. – Ну что вы, в самом деле?.. Прекратите, прошу! Αх ты... Ладно...

«Данкир, если подслушиваешь, сама тебе голову оторву!» – мелькнуло в мыслях, когда я позорно расплакалась на груди Одо.

***

Заседание состоялось не завтра и даже не через неделю, но все это время только и пересудов было, что об участи изловленных членах секты Безымянных. В газетах со скорбью упоминали об участи Эддара Лорая, виконта Гальси, павшего жертвой какого-то зловредного мага и лишившегося рассудка. Эда застрелили при попытке к бегству – я надеялась, что так и было. Пускай я не помнила его, но он был частью жизни Эвы,и взять и вот так уничтожить ее...

Остальные заговорщики отправились, куда было сказано – в Лугру, разгребать грязь и камни вручную. «И не блевать, если наткнетесь на труп! – жизнерадостно добавил старый Норинц, ради такого дела явившийся в столицу, чтобы лично отконвоировать арестантов на место. – Сначала попытайтесь разобрать, мужчина это, женщина, ребенок или вообще животное. А если не можете сдержаться, травите в сторонку, а потом зовите тех, у кого желудки покрепче!»

Они с Боммардом действительно нашли общий язык, а баронесса Эррен довольно улыбалась: двоюродный дедушка воспрянул к жизни! Вот уж, наверно, огорчились его прямые наследники: с этакими заботами генерал мог и внуков пережить... Или,того хуже, привлечь их к своей деятельности. Вроде бы самый младший изъявил желание пoмочь, за что был нещадно бит веером маменьки, газетой папеньки, после чего благословлен на труды тяжелой рукой дедушки и отправлен дрессировать собак вместе с тем мальчишкой, хозяином Дички. К стыду своему, я не могла запомнить его имя...

«Маменька, молю, пришлите хлеба, о мясе даже не прошу, - читали мы несколько недель спустя в одном из писем этих осужденных родным. - Не мне – я вовсе не голодаю, поскoльку осужденным положен свой паек, а работа не более тяжела физически, чем верховая езда и фехтование. Но как я смею смотреть в глаза людям, потерявшим дом, которые весь день работают не чета нам, а получают не в пример меньше?»

– Если окажется, что люди Лугры голодают...

– Ни в коем случае, - перебил канцлер. – Им выдают привычный их рацион. Если спросите, скажут – слишком богато кормят, недолго и привыкнуть. Просто этот юноша до сих пор видел отнюдь не такие порции. Тюрьма – другое дело, там никто не ждет разносолов, а вот на условной свободе... Только не просите написать об этом в газетаx, не поймут.

Я только кивнула. Хотела сказать: помню еще, как довольствоваться кусочком хлеба или жидкой кашей на завтрак,таким же жидким супом на обед, но не стала. Нас так кормили не от жадности госпожи Увве – на большее не хватало средств. Хотя я слыхала, даже в некоторых пансионах побогаче стол был куда хуже... Но этим занята графиня Ларан, с нее теперь и спрос. А вот о пайке рабочих нужно будет поговорить, непременно...

Но все эти разговоры были в будущем, пока же на меня обрушились министры с тем самым обвинением, о котором упоминал Οдо.

– Как же мне доказать, что я настоящая? - спросила я, когда высказался самый громкоголосый, граф Гаддари. - Я готова дать каплю крови, чтобы маги исследовали ее и положили конец этой нелепой возне!

– Ваше величество, мы все понимаем: если вы все-таки не настоящая и зачарованы мэтром Олленом,то ни один маг, ни один, ңикогда не ңайдет свидетельства обмана.

– И что вы предлагаете, раз уж маги вас не устраивают?

– Королевскую лестницу, – сказал он, и зал притих.

Лицо Одо сделалось... не белым, но почти.

– Что же она даст? - я помнила, что перед коронацией монарх должен подняться по этой самой лестнице, но не более. - Я ведь уже всходила по ней!

– Вдруг вы – не та, что это сделала? – негромко произнес старый герцог Урдаш. Он даже с виду был таким древним, что тронь – рассыплется. – А если та, то, конечно, бояться нечего.

Ну да... и возразить им тоже было нечего. Да и зачем возражать? Я же видела эту лестницу – она длинная, но если придется, я вскарабкаюсь по ней хоть на четвереньках, позволяет это этикет или нет!