Божок Велес, однако, сделал это.

[Посмотрите-ка на это! Ха-ха!]

— На что? — Я огрызнулся и наклонился, чтобы схватить тяжелое яйцо, и отнести его к нашим лошадям.

— В чем дело, Владислав? — Спросил Филимон, услышав меня.

[Скорлупа сломана.

Ахахаха! Ты облажался, пацан.]

— Ничего, — ответил я с разочарованной гримасой.

А затем, осознав, что сказал Велес, уставился на яйцо в руках. Я развернул его и нащупал трещину на чешуйчатой поверхности. Она находилась прямо у зеленых швов. Длиной примерно в ладонь и ближе к вершине.

— Черт!

— Что-нибудь не так? — спросил Филимон, и я неуверенно посмотрел на него.

— Яйцо, кажется, повредилось, — объяснил я.

Старик поднял блеклую бровь. Я заметил, что он уже намазал грязью лицо.

— Насколько сильно?

— Повреждение? — Я надулся. — Просто трещина.

Мы едва могли это разглядеть.

— Ты пнул его или уронил? — Обвиняюще спросил Филимон, и я бросил на него сердитый взгляд.

— Я не прикасался к этой проклятой штуке!

— Ух, молодой человек! Ты снова напрягаешься.

— Мне не понравился твой чертов тон! — огрызнулся я. Последнее, что мне нужно, это чтобы Дана корила меня из-за своего дурацкого яйца.

— Владислав, я дал тебе красный лист не просто так, — терпеливо ответил Филимон, а затем проворно вскарабкался на свою лошадь. — Пожуй и расслабься. Привяжи это яйцо к своему коню.

Два часа спустя, когда Луны Фатта и Леля сияли в небе, мы снова отправились в путь. Днём мы прятались в тени и спали. А ночью, когда садилось солнце, продолжали свой путь.

По крайней мере, ночью путешествовать было не так жарко и трудно, как днём. Как таковой дороги не было, просто направление. Пустыня казалась бесконечной.

— У меня было расстройство желудка из-за той змеи, — проворчал я, устраиваясь в седле поудобнее. Затем смотрел на старика, который ехал молча и без трубки в зубах.

— Дело было в количестве, а не в качестве еды, — ответил Филимон с ухмылкой.

Я прищурился.

— Что это должно означать?

— Твои порции… чрезмерны.

— Я голоден. Мне нужна еда, — защищался я.

— Ты, наверное, всё ещё растешь, — уступил Филимон. — Я всегда об этом забываю.

Немного позже я спросил его:

— Этот трюк с коброй всегда срабатывает? — В темноте и тишине было скучно, а местность унылой.

— В основном, да. Но не в том случае, если она видит тебя, — объяснил Филимон и достал свой огниво, чтобы высечь огонь.

— Где ты его взял? — спросил я, когда он поднес пламя к трубке.

— Их производили на имперских рудниках, и мастера придавали им различные формы, — объяснил Филимон, выпустив аромат со вздохом удовольствия. — У каждого было по одному. Из них делали драгоценности, маленькие подвески для ношения и всякое такое. За ними стоит целая индустрия.

— Кто-нибудь их ещё делает?

— Я так не думаю, — ответил Филимон. — После империи мало что осталось.

«Вот и упущенная рыночная возможность,» — кисло подумал я.

— И что же сделала ведьма с мечом? — задал я следующий вопрос.

— Она заключила в него душу, больше я не знаю, — ответил Филимон.

— Чью душу? — спросил я ещё раз, но старик молчал до конца нашего ночного путешествия.

На следующий день мы продолжили движение на юг после короткой остановки. Великая пустыня простиралась во все стороны. И передвигаться по ней становилось сложнее.

— Ты видишь дюны впереди? А справа — хребет Белых Пиков? — спросил Филимон, оборачиваясь на свой лошади.

Я перестал пить из фляги и глянул в указанном направлении.

— Конечно, а что с ними? — парировал я, слишком разгорячённый, чтобы ввязываться с ним в ссору.

— Мы сделаем остановку. Затем проследуем по звёздам на юго-запад, прямо отсюда, — объяснил Филимон и удовлетворённо покачал головой.

— Будет ли там другой оазис?

— Ну, возможно… если нам повезёт.

— Что значит, если нам повезет? — прошипел я, обливаясь потом от всего, что выпил сразу.

— Мы найдём там Белое городище, — ответил Филимон с печальным выражением на своём постаревшем лице.

— Город, — пробормотал я, весьма заинтересованный и подъезжая к лошади Филимона.

— Мёртвый город, — поправил меня старик.

Я облизнул пересохшие губы.

— Чем это полезно для нас?

— Ну, это точно лучше, чем вот это вот всё, — он жестом обвёл бесконечную пустыню.

— Там живут какие-нибудь люди?

— Хм, конечно, нет.

— Почему,