крыши. Внизу бегают люди. Суетятся машины. Есть даже пара гравикаров. А вон пробегает человек с имплантированными ногами. Даже в небе неспокойно, там летает человек заменивший свои руки на крылья. Отец снимает со своего запястья браслет. На нем странные волнистые узоры, которые, казалось, складываются в слова причудливого языка.

— Макс, это наша семейная реликвия. Не знаю, как пойдет все дальше. Но она всегда приносила удачу нам. И многие поколения она уже передается у нас в семье. И знай. Если тебе будет плохо, она поможет.

Мать же просто молча обнимает меня со спины, в то время как я беззвучно засматривался интересным предметом в своих руках.

Воспоминание оборвалось. А руки инстинктивно прижали медальон к моей груди. Он тоже теплый. Даже кажется, что он пульсирует. Как и у браслета такое же ощущение. Оборудование, да? Не поверю. Свой браслет я сдал в свое время за крупную сумму в один ломбард. После потери всей своей родни. Я хотел жить. Мне требовались средства на существование. А когда я заработал, чтобы его выкупить не успел лишь слегка. Владелец ломбарда лежал на витрине с перерезанным горлом. И все его ценности исчезли. Я пытался найти след своего браслета. Но так и не смог его найти. А тут нечто очень похожее. Я не мог просто так отказаться от этого. Даже несмотря на то, что это мне дал, по сути, враг. Слишком уж я тосковал по памяти родителей. А этот медальон возможно из того же комплекта, что и браслет. А значит шанс все же есть. Я смогу найти свой браслет.

Алод продолжал что-то вещать. Я же не обращал на него никакого внимания. В голове шумело. А глаза вглядывались в переплетение линий. Такие знакомые и в то же время иные. Та же странная, плавная письменность. Внезапно голова закружилась, а я просто отрубился, едва почувствовав укол ЭДОЦа.

* * *

Чего Алоду стоило удержать начальство от полноценного расследования и подделать записи с камер в комнате Максима знал разве что Босс. Но он смог. Выдал все за интересную и особенную реакцию организма паренька и о том, как им повезло заиметь такого в должники. И чтобы он не пробовал сбежать, нужно бы сделать поблажку и поднять его суточное жалованье. И конечно приставить к нему доктора. Чтобы следить за особенным пареньком.

За два дня, что доставлялся этот странный медальон, Алод почти не спал. А вот организм парнишки показал очень быстрое привыкание и нейтрализацию снотворного. Несколько раз он почти просыпался, и та тварь начинала формироваться в углу его комнаты. Каждый раз у него сжималось сердце. Приходилось срочно увеличивать дозу лекарств. Но в итоге он справился. Темные круги под его глазами отлично скрывались под слоем грима. Никто из подчиненных не должен знать о слабости своего начальства.

Парень вряд ли поверил в то, что медальон является медицинским оборудованием. Но почему-то принял предложенное и даже не стал слушать болтологию самого Алода. А после у него наступил откат от лекарств. Врачи вкололи ему дозу успокоительного, не снотворного. После этого паренек просто отрубился, простым, не наркотическим, сном.

Алод же с облегчением выдохнул. Та тварь не появилась. Босс вместе с Мариэл оказались правы. Медальон не пустит это существо к мальчишке. Но как же страшно было заходить туда. До сих пор мурашки бегают по его коже. И в каждом углу рабочего района ему мерещится акулья улыбка твари. Правда девушка сказала, что тварь убежала от защитного света артефакта. Что ж. Он поверит ей и в этот раз…

* * *

Проснувшись, был представлен своего персональному врачу-наблюдателю. Это оказалась та самая девушка, что и так каждое мое погружение была рядом в последнее время. Теперь же она оказалась врачом. И к тому же ей подвезли много медицинского оборудования, которое вновь перед каждым сеансом будут подключать ко мне.

— Знакомься, Максим. В этот раз я могу вас обоих официально представить. Это Мариэл. Она высококлассный специалист. Как раз теперь будет не только, и не столько, следить за твоим состоянием во время погружения. Но и после него вы будете наблюдаться у нее. Потому прошу слушаться ее указаний и по возможности следовать им.

Выдав это на одном дыхании, этот засранец просто развернулся и ушел. А вот она уже поведала мне о том моменте, когда я вообще не отреагировал на уколы ЭДОЦа. И что уже прошло три дня. Я потерял три сессии, что равнялось шести суткам внутри игры. Твою же ж…

Выслушав мое негодование, она заметила, что все могло оказаться гораздо хуже и стоит радоваться тому, что пока я в относительном порядке и все пропуски могу наверстать. Я понимал, о чем она. Но не грызть себя не мог. Столько времени упустил и это при том, что эти твари не пропускали время на фарм. Нужно будет ускориться. Набрать нанитов, ардумов, прокачать интеллект до нужного объема и сваливать в пещеры. Как же я устал. Но не напрягаясь я ничего не достигну. Хорошо хоть немного подняли мою ставку за погружение. Только вот в принципе, мне это ни горячо, ни холодно. Мой долг все еще огромен и что один нерд, что шесть за погружение… Роли не играет.

Выслушав ее рассказ, я отправился в столовую. Скоро ужин. Нужно немного размяться после трех дней вертикального положения. Парк самое то для этого. Да и питомцы помогут мне в этом. Особенно собаки, Берва и Аль. Вот этим я и решил заняться, вместо загонов об упущенных возможностях. На ужине меня встретили Верниана и Мирон. Коротко поинтересовавшись моим состоянием, сели ужинать одной компанией. И ладно Мирон. Мы с ним так постоянно делаем. А вот Вер впервые присоединилась. Что ж, слишком глубоко в этом копаться мне все равно не с руки. Да и мозг еще не отошел от препаратов. Потому я просто стал употреблять сегодняшние блюда. Что не говори, а кормили тут на славу.

После ужина некоторое время просидел в парке, наблюдая за игрой своих животных. Живность всегда успокаивающе действовала на меня. Особенно живые. Не в плане состояния, а в плане характера и деятельности. Игривые, бесявые меня всегда успокаивали и могли растормошить. Особенно в такие моменты, как сейчас. Я разбит. Хотя бы самому себе признаться в этом я могу. Я разбит и практически сломлен. Но я пока не сдался. И этот медальон. Он подсказал мне то, о чем я даже не мог догадываться. Память о родителях,