Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К р е г (ему явно не по себе). Что-то ты больно разговорилась. (Дергает ее за руку.) Двигай!
Э л и. Нет, почему же? Очень даже интересная история. Значит, говорите, вы остались с этой… бородавкой в машине и…
П е г г и. А что я могла? Вы стали бы драться с двухметровым верзилой в парке ночью? (Всхлипывает.) Будешь после этого любить такси…
К р е г (ему явно неловко). Я сказал — собирайся!
П е г г и. А потом, представляете, он высадил меня бог знает где. Он, видите ли, спешит. Заправка, клиент.
К р е г. Заткнешься ты наконец или нет? (Тащит ее к двери.) Я-то тебя доставлю до самого дома, не беспокойся. (Эли.) Только не вздумай запирать дверь на защелку.
П е г г и. Куда это вы меня доставите, я не поняла…
К р е г. Ну, где ты обычно ночуешь после дискотеки? К Тэдди, к маме… я не знаю, к кому.
П е г г и (терпеливо). Так я же объяснила. Тэдди сбежал к левым. Его ищут повсюду, потому что он связался с кем-то. И не просто так он сбежал. Понятно? А с крупными неприятностями. Все эти разговоры насчет «толстопузых», которые «захватили мир» и для которых теперь «настал час гибели»… Конечно, эта мысль у него была выражена лучше. (Озирается, ища бутылку.) Последние дни, верите, он только этим бредил. Матери родной не сказал, кто я ему. Вот она меня и вытурила из комнаты.
К р е г. Прекрасно. Но вчера? Вчера же ты где-то спала? Может, ты припомнишь, где именно?
П е г г и (дрожа). Я туда не могу…
К р е г. На что же ты надеялась?
П е г г и (взрываясь). То есть как это на что? Вы же со мной ушли из дискотеки.
К р е г. А если б я не подвернулся?
П е г г и. Тогда совсем другое дело… Я бы что-нибудь придумала.
Э л и (с иронией Крегу). Тебе крупно повезло.
К р е г (хватает Пегги, в дверях оборачивается). До скорого.
Эли прислушивается к удаляющимся голосам, затем медленно идет к двери, запирает защелку, подходит к зеркалу.
Э л и. Что же, мисс Вудворт, вы чувствовали после разговора, а?
Звучит другая песенка «Линии помощи»:
Если тебя не слышит тот, кто тебя знает,
Если ты устал ждать отклика,
Позвони мне, позвони сюда.
Здесь тот, кто услышит тебя,
Кто-то, как ты и я,
Как ты и я,
Как ты и я…
Эли гасит лампу, во тут же зажигает ее, встает, идет к двери, отпирает защелку.
Кабинет Эли в помещении «Линии помощи». Прошло недели две, у Э л и сидит Л и н д а. Она сутулится, косынка надвинута на самые брови, волос совсем не видно. Курит, часто затягиваясь.
Л и н д а. И все же не советую тебе бросать «Линию помощи». Хоть два дежурства в месяц. (Затягивается.) Крег по-прежнему без дела?
Э л и (машет рукой, закуривает). Ах, это не главное. Я все больше загружена. Клиника начала новую программу: психологическая помощь жертвам насилия. Крег по этому поводу уже прохаживался.
Л и н д а. Да? Что за программа?
Э л и. По методике профессора Мартина Саймонса. Разве я не говорила?
Л и н д а (пожимает плечами). Тебе это действительно важно?
Э л и. Да… Хотя и не очень уютно, когда делаешь кошмарные открытия о человеческой сущности… в условиях насилия. Но методика помогает.
Л и н д а (очень заинтересованно). Да? При случае поделись со мной…
Э л и. Не стоит. Лучше оставаться в неведении.
Л и н д а. Как знаешь.
Э л и (рассеянно). Самое невероятное, что человек в страхе теряет лицо цивилизованного человека. Все, что он знал о себе раньше.
Л и н д а. И что же?
Э л и. Он действует по самым элементарным приспособительным реакциям. Как дитя. Профессор называет это «травматический психологический инфантилизм». ТПИ. Видела, как ребенок бросается на шею матери, когда та начинает его шлепать? Ну вот, нечто в этом роде…
Л и н д а. Не верится. По мнению профессора, нет таких, которые дают сдачи?
Э л и. Увы! Современный человек воспринимает нападение чаще всего как стихийное бедствие. Не станешь ведь оказывать сопротивление землетрясению или вулкану?
Л и н д а. Но кто-то ведь не подчиняется?
Э л и. Конечно! Отпор дают только люди с повышенной агрессивностью или те, кто привычен к жестокой борьбе за выживание. (Отходит к окну.) Ладно, бросим это.
Л и н д а. И что же вы делаете с такими в клинике? Допустим, вчера, когда ты там была?
Э л и. Вчера? Принимала женщину. (Возвращается к телефонам.) Тридцати семи лет. Все время улыбалась. (Курит.) Помнишь аптеку на Медисон авеню? Рядом с японским баром? Так это произошло там, на первом этаже. Они с дочерью вернулись из прачечной домой. Начали разбирать белье, открыли окно. Через минуту влез человек, направил пистолет на мать, а десятилетнюю дочь отвел в соседнюю комнату. Девочка начала кричать, раздались два выстрела. Потом-то оказалось, в воздух. А этот тип вернулся, заставил мать собственными руками собрать все ценности в чемодан, вынести его на улицу и пройти с ними до угла.
Л и н д а. Она считала, что дочь убита?
Э л и. Может быть. Хотя скорее всего она вообще не думала. Шок. С тех пор прошло две недели. Девочка больна. Сильно заикается.
Л и н д а (затягивается сигаретой). Ну и что ты ей посоветовала?
Э л и. Матери? Тут не в совете дело. Главное, избавить ее от чувства вины. У всех у них остается чувство вины, они просто зашкалены на нем.
Л и н д а. Абсурд какой-то. Жертвы чувствуют себя виноватыми?
Э л и. Ну да. Вчерашняя — точит себя, что не вмешалась. Она была свободна в своих действиях, понимаешь? Видела, как бандит тащит ее ребенка, и не кинулась на него.
Л и н д а. Но он же угрожал ей и потом… все длилось, наверное, минут десять.
Э л и. Да, целых десять минут. (После паузы.) Мать смотрела на это. И ничего не делала. Но это еще не худший вариант. Чаще всего — напротив…
Л и н д а. Напротив? (Все больше нервничает, это видно по частоте ее затяжек.)
Э л и. Профессор Саймонс наблюдал сотни жертв. Сразу же после насилия и много дней спустя.
Л и н д а. Ты думаешь, они действительно были откровенны с ним?
Э л и. В известном смысле. Так вот, выяснилось, что каждый из них старался своим согласием, смирением расположить к себе палачей… Лишь бы не попасть в немилость, не вызвать раздражения. И потом… лишь единицы обращались в полицию.
Л и н д а. Почему? Не понимаю.
Э л и. Оказывается, люди все равно благодарны за сохранение жизни. «Они могли меня убить и не сделали этого» — вот их признание. Но проходит какое-то время, и они ощущают вину, стыд за свое поведение. (Грустно.)
