— Знаешь, Зарик, я бы такого помощника, как этот кот, — неожиданно заговорил Руслан, кормивший Василису, — остерегался, честное слово. Вреда от него больше, чем пользы.

— Ай, не скажи, — вдруг широко улыбнувшись и подмигнув жене, произнес Зареслав.

Дальше уже все пошло без ненужных препирательств и поучений. Сразу после завтрака, Руслан передал под пригляд Марфы малышку, а сам вместе со Златкой принялся у брата выспрашивать о том, что же с ним произошло.

Рассказ Зареслава ясности совсем не внес. Выяснилось лишь то, каким образом Змея отравили, да и только, а вот кто это сделал, чего добиться этим хотел, осталось неизвестным. Со слов ежкиного мужа оказалось, что перед тем, как направиться ко второй печати, что была еще цела, мужчина побывал у старого колодца, воды во фляги набирал, именно та вода-то по его разумению и была отравлена. Как раз пары глотков хватило удалому княжичу, чтобы дурно себя почувствовать, но и после этого пройти Зареслав смог довольно далеко и почти что у самой второй печати попал он в ловушку колдовскую, что «Проклятой Ямой» зовется. Ловушка эта подлая, кто в нее попадает, переносится, словно через проход в место заговоренное, где колдовство творить невозможно, обычно из таких мест нет выхода. Только повезло Змею, что тот, кто ловушку делал, решил жизнь себе облегчить и вместо заговоренной «Ямы», перенес отравленного мужчину в пещеры с жилами лазурь-камня, что любую волошбу и силу колдовскую вытягивает. Сам колдун подлый тоже явился, потом на жертву свою посмотреть, Зареслав к тому времени в беспамятстве почти все время был, но все же почувствовал, что оружие и амулеты с него сняли, да теплых вещей лишили, оставив его практически в одном исподнем. Больше колдун ентот не показывался, видимо решив, что жертва его рано или поздно все равно помрет, а значит и проверять незачем.

Злата слушала тихие слова мужа и злилась. Злилась лютой ягушенской злобой и будь поблизости тот колдун, из-за которого Зареслав чуть жизни не лишился, рисковал бы он получить страшное и не снимаемое проклятие в исполнении разгневанной Бабы Яги. И ведь как по заказу вспомнились самые жуткие смертоубийственные проклятия, только вот колдунишки поблизости, как на грех, не оказалось.

Добролюбов тем временем добрался до разъяснения о том, каким образом он из пещер выбирался, да как проход строил. Оказалось, что каким-то чудом сила его колдовская пополнилась ровно на столько, сколько требовалось для того, чтобы проход пробить.

— А почему именно к Избушке строил? — лукаво поинтересовался до того момента ни разу не перебивший брата Руслан.

— Ближе было, — ничуть не смутившись, ответил княжич.

— Угу, почти верю, — уже не лукаво, а как-то даже пакостно, улыбнулся золотоволосый Змей.

Ничего не сказал ему на это Зареслав, только так выразительно на жену свою взглянул, что зарделась она совсем под его жарким взглядом. Тут слова-то действительно не нужны были и так понятно, что сердце Змея Лиходольского в Избушку Бабы Яги привело.

— Знаешь, Зарик, тебе бы помыться не мешало, — делано задумчиво произнес Руслан, пристально оглядывая брата. — Вот честное слово — не мешало бы! Конечно, некрасиво так говорить, но пахнешь ты братец, как труп, что на солнышке седмицу пролежал.

— Руслан, вот я тебя ж веником-то приласкаю! — прошипела сквозь зубы Ёжка.

— Не надо, — с улыбкой остановил ее муж. — Руслан прав, мне действительно не мешало бы помыться.

— Эх, бедовая ты Яга, Златка! — засмеялся новый родич. — Даже баньки у тебя нет, в которой добра-молодца попарить следует. Слышь, Зарик, это в твой огород камушек! Уж будь добр, когда на ноги встанешь, исправь это упущение, а то так и придется в этой срамоте заморской отмокать.

— Это ты о чем? О ванне что ли!? — рассмеялся в голос Зареслав. — Чем тебе ванна- то не угодила?

— Да, ну! Маленькая, неудобная, остывает быстро…, тьфу!., одним словом заморьщина, — наигранно возмущенно выдал княжич и, подмигнув брату, язвительно припечатал. — Как ты со своим ростом там разместишься, не ведаю, колени чать выше головы торчать будут.

— Достаточно! — прикрикнул на него Добролюбов и пальцем так строго погрозил. — Скажи лучше, есть у тебя сменная одежда?

— Зарик, ты сам-то понял, что спросил? — продолжал насмешничать Руслан. — Тебе ни мои рубахи, ни портки и на нос не налезут, так что придется тебе братик простынкой пока обмотаться какой-нибудь. Злат, найдется у тебя для мужа простынка?

— Найдется, — буркнула Ёжка, слегка покраснев и сделав вид, что увлечена разглядыванием вышивки на собственном рукаве.

— Тогда тащи сюда, потом забирай малышку и Марфу! — самодовольно скалясь, скомандовал золотоволосый княжич. — А я братика пока до ванны твоей срамной дотащу.

Златослава кивнула и поспешила в спальню, чтобы никто не заметил, как лицо ее от смущения зарделось. Дольше чем нужно для поиска простыни в сундуке провозилась Баба Яга, стараясь успокоиться, потому что мысль, что Зареслав будет тут почти нагишом находиться, смущала ее неимоверно. Только успела Ягуся простынь достать, как вдруг из кухни донесся сначала скрип, потом громкий треск, стук чего-то деревянного упавшего на пол, а за всем за этим послышалась тихая ругань на два голоса.

— Что там у вас такое?! — почти влетев на кухню, потребовала ответа Ёжка.

— Да вот, сломалось тут кое-что, — пробурчал Зареслав, сидевший лишь на одной чудом уцелевшей лавке, с возмущением поглядывая на Руслана.

— Эх, Ёжка, мужу твому теперь спать негде, — очень печально подвел итог второй Змей, держа в руках обломки лавки.

— Он ее нарочно сломал! Я сам видел, — сдал Руслана рыжий кот, до сего момента дремлющий на печке.

— Вы в этом уверены, многоуважаемый Терентий? — сладким голосом, словно мед лесной, поинтересовался у фамильяра парень.

Кот приоткрыл один глаз, глянул на выразительно улыбающегося княжича и задумался. Думал Реня недолго и вскоре совершенно невозмутимо выдал:

— Ошибся я, Ягуся. С кем не бывает.

— Реня! — с нажимом произнесла Бабка Ёжка, сурово глядя на него.

— Что Реня? Что Реня?! — принялся возмущаться фамильяр, поворачиваясь ко всем присутствующим спиной. — Спал я, вот и примерещилось всякое.

— Вот видишь, Ягусь, примерещилось ему, — беспечно проговорил Руслан и, бросив под ноги останки лавки, невозмутимо сообщил. — Придется тебе потесниться, Златушка. Кровать у тебя большая, с Зариком вдвоем вы точно поместитесь. Не заставишь же ты родного мужа, к тому же болезного такого, на полу спать? — с этими словами он выразительно глянул на Ягу и делано печально вздохнул.

— Ничего, мне на полу не привыкать спать, — смерив хмурым взглядом брата, заявил Добролюбов, попытался встать, но чуть приподнявшись, тут же повалился назад.

Единственная оставшаяся целой лавка, не вынесшая такого издевательства, а именно почти с размаху упавшего на нее Змея, крякнул, скрипнул и развалилась прямо на глазах. Зареслав, ошарашено сидящий на обломках, цветасто выругался на каком-то совершенно неизвестном Ёжке языке и, видимо исключительно от злости и досады, сумел подняться на ноги и даже сделать пару шагов. Вот тут уже начавшего заваливаться от слабости княжича, поймал Руслан, закинул одну его руку себе на плечо, а второй за пояс для надежности ухватил.