– Кошмар! – Руин схватился за голову.

– Вы закончили нас обсуждать? – улыбаясь, спросила Моргана. Улыбка у нее была очаровательная. Мэлокайн, как зачарованный, любовался ею.

– Пока нет. Моргана, подумай вот еще о чем. Твой нынешний муж, твой брат, – ликвидатор. Он тебе об этом говорил?

– Нет. – Девушка перевела взгляд на Мэлокайна. Тот был бледен.

– Моргана, я не убийца, – шепнул он непослушными губами.

– Сестренка, подумай, – говорил Руин. – Он постоянно ходит по лезвию ножа, и для тебя это тоже может быть опасно. Представляешь, за ним гоняется уйма народа, мечтающего разделаться с ним. Ты тоже можешь пострадать.

Девушка несколько мгновений стояла молча, потом осторожно взяла руку Мэлокайна своими маленькими, узкими ладошками. Ее пальцы касались рук ликвидатора, и он не понимал, чего сестра от него хочет. Она ласково погладила его ладонь, пальцы. Подняв глаза, Мэл встретился с ее встревоженным взглядом. Он смотрел на нее и думал о том, как она прекрасна и как далека. Наверное, так и должно быть. «Она – как звезда, – подумал ликвидатор, вообще-то несклонный к лирике. Опыта у него не было, по этому образ получился довольно банальным. – Звезды прекрасны – и далеки».

– Я кое-что читала о вырождении, – сказала не громко девушка.

– Моргана, где? – изумился Руин.

– Ты брал книги из дворцовой библиотеки. И из библиотеки Магической Академии. Я их одалживала у тебя. Ты и не замечал.

– Замечал. Так вот куда пропадали книги. А я грешил на гремлинов. Всякий раз устраивал им трепку.

Так вот кто утаскивал у меня книги! Гремлины находили их у меня и возвращали тебе. – Моргана залилась смехом. – Вот дела. Подумать только… Но кое-что я прочитала… В Провале правильно писали о вырождении? – спросила она Руина.

– Ну… Насколько я понимаю… Да.

– Бедный ты мой, – прошептала Моргана, с участием глядя на Мэлокайна. – Как же тяжело тебе приходится. Как же ты…

Ее глаза сияли, как две звезды. Они были так близки, что их можно было коснуться поцелуем, коснуться и не обжечься. Не выдержав, ликвидатор опустился перед сестрой на колени и прижал ее руки к губам. Впервые в жизни, с тех пор как ему исполнилось семь лет, Мэлу по-настоящему захотелось плакать, и впервые в жизни это было приятно. Он все-таки удержался, не разревелся, как мальчишка в коротких штанишках, лишь спрятал лицо в ее ладонях.

Женские руки, такие маленькие, словно они принадлежали ребенку, показались ему самой надежной защитой от всего мира.

Все присутствующие, едва увидев эту сцену, отвернулись, поколебавшись, направились к столу.

– Правильно, – сказал Мэльдор, разглядывая откупоренную бутылку. – Начнем, не то вино прокиснет, – пошутил он. – А оно, кстати, весьма ничего.

– Давайте начнем без них, – предложила Дебора, поднимая колпак с одного из блюд. Мясо пахло очень аппетитно. Впервые в жизни леди Диланэй продемонстрировала, что и ей не чужда тактичность. Это знаменательное событие Мэльдор отпраздновал, налив дорогого вина в ее хрустальный бокал. – Ох, какой аромат. Мор, ты всегда знал толк в хорошей еде.

– И в винах, дорогая, и в винах. Попробуй.

– Я тебе верю. Но попробую непременно. – Дебора очаровательно улыбнулась.

– Руин, Дэйн, я поговорил с Мэрлотом. Он приедет завтра, сегодня не смог – присутствует на заседании Совета Патриархов. Церемония представления вас клану, как положено, будет проведена в ближайшие дни, тогда же патриарх вручит вам документы. Документы клановых. Ведь вы трое теперь клановые. Мортимеры.

– Наши имена так и будут звучать? – удивился Руин. – Я буду – Руин Мортимер?

– Нет. Руин Арман-Мортимер.

– А я – Дэйн Арман-Мортимер?

– Именно. И Моргана будет Арман-Мортимер.

Он разлил вино по бокалам. Жестом фокусника Мэльдор потянулся к большому блюду в центре стола и поднял серебряный колпак. На блюде лежал жареный поросенок с румяной корочкой. Дэйн, обожавший свинину, радостно потер руки и принялся сворачивать салфетку самолетиком.

– Не полетит, Дэйн, – предупредила Дебора.

– Полетит, мам! – Самолетик взмыл и застрял в прическе леди Диланэй. – О, извини.

– Дэйн, прекрати свои выходки! Эта прическа стоила сто пятьдесят кредов!

– Чего тут на сто пятьдесят кредов, дорогая? – поинтересовался Мортимер-отец.

– Стразы, болван! И жемчуг!

– Зачем тебе жемчуг в прическе?

– Ничего ты не понимаешь в прическах! Этот жемчуг для тебя!

– Хм… – произнес Мэльдор, выражая сомнение в словах супруги, но возражать не стал.

– И все-таки, – вернулся Руин к теме, которая его интересовала. – Зачем нам нужно менять фамилии?

– Таков закон, сынок. Если у тебя типаж клана – ты клановый. И раз уж ты клановый – должен носить соответствующую фамилию.

– Это даст вам большие преимущества, – вмешалась Дебора, заметив выражение лица сына. – Руин, не вороти нос. Прекрати. Ты не представляешь себе, что такое быть клановым.

– Да, я действительно плохо себе представляю, что это такое.

– А что такое жить в семье, Руин?

– В настоящей семье? – спросил принц. – Я этого тоже не знаю, матушка.

– Ты узнаешь, – ответил Мэльдор, наливая Руину вина. – Тебе еще предстоит узнать, как это прекрасно – быть клановым. И как это прекрасно, когда у тебя больше четырехсот родственников, которые всегда рады тебя видеть, всегда рады тебе помочь. Кстати, ты получишь от клана немалые деньги, которых тебе хватит, чтоб освоиться в Центре и решить, чем ты будешь заниматься.

– Я уже решил, чем буду заниматься.

– Дай-ка угадаю, – произнесла Дебора, орудуя ножом и вилкой. – Ты хочешь учиться магии?

– Угадала, матушка. Какое тут в Асгердане лучшее учебное заведение?

– Конечно, Галактис, – ответил Мэльдор.

– Ну вот туда я и отправлюсь учиться.

– Обучение там стоит недешево, но денег, которые даст клан, тебе хватит на все, Руин.

– Ну и замечательно.

– А мне? А мне? – Дэйн запрыгал на месте, опрокинул рюмку и разлил вино. – Ой, прошу прощения.

– Ничего страшного… Тебе еще надо закончить школу. Разумеется, школа будет самая дорогая.

– А химическую лабораторию ты мне купишь, папа?

– Ни за что! – воскликнула Дебора. – Только через мой труп.

– Дорогая, но спрашивали не тебя.

– Мэльдор, да ты что, с ума сошел?! Только подари ему лабораторию, он мигом твой дом поднимет на воздух. Разнесет в клочья. Только обломки останутся. Почище, чем после катастрофы. Ну нет. Этот дом теперь – наше совместно нажитое имущество! Не позволю!