"Чтобы Инночке плохо не стало опять! И не спорь, Глеб, а то надушился!"

Спасибо ей за это огромное, потому что я понятия не имею, как ела бы, если бы Глеб сидел рядом и постоянно невольно касался меня.

Ещё этот запах...

Кому он принадлежит? Жанне? Или есть другая? И сколько их?

Судя по взгляду Воронцова, он не особо рад, что его так далеко от меня отсадили и обвинили в моей тошноте. Но это его проблемы. Я вообще стараюсь не смотреть на мужчину, иначе он мигом гипнотизирует меня своими тёмными глазами. Не знаю, как у него так получается.

– Инночка, я тебе хотела фотографии показать. Ещё в прошлый раз, но из головы вылетело, – машет рукой Ольга Андреевна и смеётся, очевидно, над своей забывчивостью. – Я же всё по старинке собираю. Это вы, молодёжь, всё на ваших компьютерах храните. А я так и не освоила эту дребедень современную. Во времена моей молодости книги и фотоальбомы можно было руками пощупать. А сейчас все уткнутся в экраны безделушек и не вылезают оттуда часами.

Поднявшись из-за стола, Ольга Андреевна куда-то уходит, но быстро возвращается с альбомом в руках.

– Я подумала, может, тебе было бы интересно посмотреть на маленького Глеба. Всё-таки скоро детки родятся. Обычно мамам любопытно сравнивать, кто и на кого похож.

Я отодвигаю тарелку, и женщина кладёт альбом передо мной.

Вообще-то мне действительно интересно.

В последнее время, мне всё интересно, что касается Глеба, как бы я ни пыталась это в себе заткнуть.

– Только не показывай, где мы с голыми пипись... – начинает ржать Стас, но мама быстро его обрывает.

– Лучше замолчи, а то швырну в тебя чем-нибудь!

– Всё-всё, молчу, – смеётся мужчина.

А я невольно смотрю на Глеба.

Вот зачем я на него смотрю? Опять!

Взгляд хмурый. Брови сведены на переносице. И он, кажется, вообще ни разу не отвёл от меня взгляда.

Ну что он так смотрит?!

– Здесь Глеб совсем малыш...

Я кое-как отрываю глаза от Воронцова и опускаю в альбом. С фотографии на меня смотрит крохотный темноволосый ребёнок. Даже не верится, что это Глеб. Удивительно, что такой милый карапуз вырос таким... брутальным и властным мужчиной.

– А тут уже Стасик родился... И вот смотри, моя любимая фотография...

Продолжает перелистывать альбом Ольга Андреевна.

Счастливый и светлый ребёнок. Вот каким я вижу Глеба на фотографиях. Ровно до одного фото.

– Это мальчики с папой. Он не очень любил фотографироваться, – женщина говорит о бывшем муже абсолютно спокойно.

Будто он не бросил её одну с двумя детьми без средств к существованию...

Видимо, переболела уже давно.

Я невольно провожу пальцами по этому фото. Какой Глеб здесь счастливый. Улыбается и обнимает темноволосого и темноглазого мужчину, на которого похож как две капли воды.

Вот тут закончилось его счастливое детство... Потому что на всех последующих фотографиях Глеб больше не улыбается. Он везде хмурый. Взгляд очень серьёзный. Слишком взрослый для маленького мальчика.

Очень много фото с медалями и дипломами.

Надо же, как по-разному прошло наше детство. Мама им очень гордилась. И он много трудился. Достигал высот.

А я просто должна была не мешать. Быть тихой и послушной. Вот и всё. Любые мои попытки проявить инициативу высмеивались и пресекались.

У Глеба же была бесконечная материнская любовь и поддержка. Но, видимо, боль от поступка отца была для него настолько сильной, что это в итоге повлияло на его взрослую жизнь.

Глядя на этого серьёзного и талантливого мальчика на фотографиях и на мужчину напротив, которым он стал, я понимаю, что Глеб до такой степени не хочет быть похож на отца, что готов пожертвовать своей жизнью ради счастья детей.

А я... я вовсе не хочу иметь отношения к этой жертве...

Я не хочу, чтобы кто-то был со мной только из-за отсутствия выхода...

Глеб спросил, откуда во мне такая жертвенность? А я сейчас понимаю, что в этом мы похожи... Только я уже через это проходила, и потом еле по кускам себя собрала. А он, видимо, хочет в это прыгнуть сейчас. Ради детей, которых я ношу.

Нет... Я так не могу. Не хочу..

– Глеб был очень активным мальчиком, – хмыкает Ольга Андреевна. – Много где участвовал. И почти всегда занимал первые места.

– Да он и сейчас активный, – буркаю, не подумав.

Со стороны Стаса раздаётся смешок.

– Глеб – доминант.

Ольга Андреевна недовольно косится на младшего сына.

– А ты был разгильдяем и оболтусом. Вот приведёшь свою девушку, я ей всю правду про тебя расскажу! Посмотрим, как ты тут смеяться будешь!

– Вот поэтому я от тебя всех своих женщин скрываю, мам.

– Стасик!

Пока длится перепалка между матерью и сыном, я продолжаю смотреть фотоальбом. В итоге, шуточный конфликт прерывает Глеб, позвав Стаса покурить.

– Ты смотри, Инночка. Я пока со стола уберу, – улыбается Ольга Андреевна.

– Я сейчас вам помогу, – поднимаюсь из-за стола, когда женщина уходит со стопкой тарелок на кухню.

В помещении остаюсь только я и... фотографии.

Возвращаюсь к страничке с тем фото, где Глеб очень счастливый и улыбается. Прикусываю губу и достаю фотографию из-под плёнки.

Нет, ну я же не воровка... Я не ворую фотографии!

Но... она мне так нравится...

Глава 77

Глава 77

– Ужин был замечательный, Ольга Андреевна. Ещё раз спасибо вам за приглашение, – застёгивая пуговицы на пальто, смущённо улыбаюсь, провожающей нас женщине.

Стас давно уже уехал. Он вообще пробыл не долго. Весь праздник не расставался с телефоном. А после очередного смс вдруг вскочил и с довольной улыбкой куда-то умчался.

Я же в свою очередь пыталась максимально оттянуть момент отъезда. Не знаю почему, но мне страшно оставаться с Глебом наедине.

Слишком много недосказанности между нами. Слишком много всего накопилось внутри. И по некоторым вопросам давно бы пора внести ясность. Но сделать это страшно.

Я вообще не отношусь к людям, которые умеют вслух проговаривать, то, что беспокоит.

Наверно, это та привычка, которую взращивали во мне с детства – молчать. Терпеть и молчать. Так я и делаю. От привычек, сформировавших тебя как личность, отказываться особенно трудно.

– Инночка, это вам спасибо, что меня навестили, – Ольга Андреевна подходит ближе, по родственному обнимает меня и целует в щёку.