Но когда они подошли к камере Альдо, их ожидало разочарование: решетка была распахнута настежь, и пленника не было...

– Пойдемте посмотрим, здесь ли Бетти! – прошептала Нелли, направившись к повороту галереи. – Быть может, она что-нибудь знает...

Бетти оказалась на месте. Вцепившись руками в прутья решетки, она напряженно прислушивалась к еле различимым шорохам, который улавливала своим острым слухом. Полудикая жизнь приучила ее различать звуки, недоступные для наполовину оглохших жителей больших городов. Нелли устремилась к ней:

– Я привела друга. Мы выведем вас отсюда!

– Это не самое главное: вы принесли мне то, о чем я просила?

– Динамит? Да, но...

– Главное для меня, – сухо произнес Адальбер, который внимательно изучал запор решетки, – что случилось с другим пленником? Вы знаете?

– Да и нет. Этот мерзавец Креспо пришел за ним примерно полчаса назад.

– И куда он увел его?

– Откуда мне знать? В какое-нибудь другое место этого чудовищного дворца. Сегодня ночью мне очень хотелось с ним поговорить, но мы были слишком далеко друг от друга, нам пришлось бы кричать, и нас могли бы услышать. А мне так хотелось сказать ему спасибо – это прежде всего! И попросить прощения за то, что я плохо приняла его, когда он пришел ко мне с предложением помочь...

– Мы постараемся, чтобы вы сумели это сделать.

Решетке было не меньше двух столетий, и ее прутья, толстые, как рука ребенка, проржавели, но замок был вычищен и смазан – доказательство, что им пользовались не раз и что Бетти была отнюдь не первой узницей. Адальбер выбрал тонкий, но прочный стилет и, под восхищенным взором Нелли, очень быстро разобрался с запором. Петли, не столь ухоженные, заскрипели, когда Нелли толкнула решетку. Затем археолог с такой же легкостью освободил Бетти от цепей, которые позволяли ей передвигаться лишь мелкими шажками.

– Большое спасибо! – сказал она. – Как хорошо оказаться на свободе. А теперь дайте мне динамит!

– Чтобы вы подорвали дворец, а заодно и Морозини? – проворчал Адальбер. – Я против...

– Я ничего не буду взрывать сейчас, это было бы безумием. Обещаю ничего не предпринимать, пока не разъедутся все гости...

– Каким образом вы это узнаете?

– Узнаю, не беспокойтесь! Я успела изучить это подземелье и смогу здесь спрятаться. Поймите же, я не допущу, чтобы Риччи удрал, пока здесь будут истязать женщину!

– О, я понимаю! Надо убить всех, а уж Господь своих узнает? Об этом не может быть и речи! Вы пойдете с нами! Вам дадут то, что вы просите, и вы сможете вернуться сюда ночью, поскольку вам известно, как проникнуть в подземелье, – добавил он, подняв пляжную сумку.

– Нет, я с вами не пойду! К чему мне свобода, если я не могу отомстить?

– И вы еще говорите, будто жалеете, что не поблагодарили Морозини? Хорошенькая благодарность! А вы знаете, что у него жена и дети? Так что давайте-ка успокоимся и уйдем отсюда вместе! Я согласился взять с собой «динамит лишь на тот случай, если бы не осталось других способов вызволить моего друга и вас... если бы пришлось подорвать коридор, чтобы преградить дорогу преследователям!

Он не ожидал того, что последовало. С силой, которую нельзя было заподозрить при таком хрупком сложении, Бетти прыгнула на него, повалила на землю, вырвала сумку и скрылась в глубине галереи. Он быстро поднялся с намерением бежать за ней, но Нелли остановила его:

– Нет! Предоставьте это мне! Я останусь с ней. Свою жизнь она в грош не ставит, но ничего не сделает, если я буду рядом... Возвращайтесь! Вам нужно быть на ужине сегодня вечером!

Последние слова она выкрикнула уже на бегу. Адальбер хотел было догнать обеих женщин, чтобы разделить с ними неизбежные опасности, однако молодая журналистка уже доказала свою решимость, а оставить в неведении Полину было невозможно. Тем более что у него уже возник план. Итак, он отправился в обратный путь и, убедившись, что никто из посторонних не проник в подземелье, закрыл отверстие в скале, а затем присоединился к Полине, которая стоически ожидала его, сидя под зонтом. Пока Адальбер отсутствовал, начался проливной ливень и ей пришлось убрать все вещи в машину. Увидев его, она испустила тяжкий вздох:

– Я просто умирала от беспокойства! Мне казалось, что вы никогда не вернетесь... Где все остальные?

Он рассказал ей все, ища взглядом Джона-Огастеса, который, впрочем, уже подплывал к ним.

– Бессмысленно задерживаться здесь, – проворчал Белмонт. – Остается молиться, чтобы с мисс Паркер ничего не случилось!

– Эта малышка очень смела и совсем не глупа! Она сумела завоевать доверие такой женщины, как Бетти Баскомб! И та не принесет в жертву своей ненависти ее жизнь...

Через несколько минут все трое направились обратно в «Бел-монт-Кастл».

На сей раз Креспо привел Морозини на третий этаж Палаццо, в спальню, где на постели была разложена его одежда – чистая и идеально отглаженная. Здесь была также ванная – глухая, но с вентиляционными отверстиями. Альдо заперли в ней.

– Займитесь своим туалетом! – приказал Креспо. – Патрон желает, чтобы вы сверкали, как никель! Там есть все необходимое: мыло, шампунь, бритва и прочее.

– Вы бы еще добавили: «Не забудь вымыть уши!» Мои детские воспоминания оживают! – иронически заметил Альдо.

Громила в ответ лишь пожал плечами и закрыл дверь на ключ со словами, что откроет, когда пленник постучит. Поскольку бежать из этой смежной со спальней комнатушки было невозможно, Морозини наполнил ванну водой и с наслаждением погрузился в нее. С ранних лет он ненавидел быть грязным, и это омовение – пусть даже оно было последним – доставило ему подлинную радость: он потягивался и плескался под душем, затем, отказавшись от туалетной воды, к которой принюхался с подозрением, вытерся, побрился, завернулся в полотенце и постучал в дверь, которая тут же открылась.

– Вы торчали там слишком долго! – пробурчал Креспо. – А патрон ждать не любит!

– Тем хуже для него! Можно было поселить меня в другом месте, а не в этой крысиной норе!

– Ну и что? Поживее одевайтесь и выпейте кофе, который, наверное, уже остыл!

Действительно, остыл! Но Альдо выпил его без возражений, поскольку качество было важнее температуры. Лучше уж холодный кофе, чем горячая вода после мытья посуды! Приободрившись и переодевшись в собственную одежду, Альдо проследовал за своим тюремщиком через весь дом, превратившийся в улей, где кипела работа: армия слуг наводила последний блеск перед вечерним празднеством. Цветов было так много, что их, должно быть, привезли на яхте, так как сады не могли обеспечить подобного изобилия. Морозини сказал об этом Риччи, которого увидел в том же зале, что накануне.

– Никогда не видел столько цветов разом! – сказал он. – Но, может быть, это простая предусмотрительность? Вы думаете, что они пригодятся и для похорон?