Барон подал ей руку, и леди сошла со ступенек, поблагодарив его величественным кивком. Следом лорд помог спуститься маленькому мальчику, худенькому и хрупкому. Даже несколько слоев бархата и мехов не могли скрыть его субтильное телосложение. Если у его матери белая матовая кожа была сияющее здоровой, то мальчик был просто болезненно бледен.

Кажется, барон говорил, что ему уже тринадцать лет. Странно, я не дала бы больше девяти-десяти.

-- Я благодарен вам, графиня, что вы изволили принять мое приглашение. Ваша светлость, – лорд почтительно поклонился мальчику и продолжил: -- Позвольте представить вам мою невесту, леди Элизу де Бошон.

Я поклонилась под внимательным взглядом женщины и равнодушным мальчика. Барон что-то еще говорил, а я как завороженная смотрела на женщину: слишком уж она была необыкновенная…

Лорд Хоггер крепко сжал мой локоть и шепнул:

-- Элиз, ответьте на вопрос.

Я захлопала глазами и растерялась. Я не слышала, о чем меня спросили. Женщина чуть устало улыбнулась и повторила:

-- Барон Хоггер писал, что вы придумали праздник для детей, леди Элиз?

-- Да, ваше сиятельство. Небольшой праздник в честь Рождества Христова и маленькие подарки. И еще, ваше сиятельство… -- я замялась, и барон глянул на меня с удивлением. – У меня к вам просьба, ваше сиятельство.

Барон нахмурился, а в холодных глазах женщины скользнуло что-то неприятное, что-то похожее на брезгливость. Она быстро взяла себя в руки и кивнула мне:

-- Говорите, леди Элиз.

-- Ваше сиятельство, для его светлости графа Джирона Гернерского барон лично отобрал подходящих юных гостей. Но случилось так, что в замке есть еще одна девочка. Увы, госпожа, она не родовита. Но честное слово, она прекрасно воспитана и вообще умница.

Кажется, графиня чуть удивилась:

-- У вас есть воспитанница, леди Элиз?

-- Нет, ваше сиятельство. Эта девочка – дочь старого сослуживца барона Хоггера. Она недавно потеряла мать, и…

Женщина величественно кивнула и ответила:

-- Пусть ваша просьба и странная, леди Элиз, но я не буду возражать.

Барон только покачал головой, глянув на меня одновременно с осуждением и улыбкой. Леди оперлась на его локоть и взяла мальчика за руку. Он так и не произнес ни слова.

Графиня расположилась в покоях лорда Хоггера: так было принято. Лучшие покои в замке отдавались самым высокопоставленным гостям. Маленький граф получил в свое распоряжение комнату с рыбинами на стене.

К ужину мальчик чуть оживился и прямо за столом начал расспрашивать о барельефе. К матери своей он обращался: мадам Оливия. Мне это казалось очень странным. Впрочем, чуть полегчало, когда он оговорился и назвал ее просто «мама». Графиня улыбнулась сыну, но твердо поправила его:

-- Мы в гостях, Джирон. Не забывай.

Гости сидели чуть притихшие. Насколько я поняла, никто из них не знал, что графиня почтит замок Эдвенч визитом. За ужином у меня было не так и много времени наблюдать за бароном. Да и сидели мы не слишком удобно для таких взглядов.

Он по правую руку от маленького графа, я по левую от графини. Они были как бы центром этого зала. Но даже так я заметила, что он часто поглядывает на дверь трапезной. Я хотела спросить его после ужина, не ждет ли он кого-то еще, но так и не выбрала времени: барон был слишком занят гостями.

Спать я легла совсем поздно. Пусть все украшения для зала были заготовлены заранее, но нужно было проследить, чтобы их развесили именно так, как я хочу.

Особенно долго провозились с ёлкой. Я очень боялась, что медную звезду на макушке закрепить не получится. Пусть она и была изготовлена из самого тонкого листа, пусть и была пустой внутри, но весила все равно немало. Макушку ёлки даже пришлось немного подрезать, чтобы она выдержала груз.

Когда был повешен последний имбирный пряник с глазурью и на специальных прищепках закреплены тонкие восковые свечи, я отошла и полюбовалась на это чудо. Кроме пряников висели еще и деревянные звездочки разной формы и размера, покрытые сусальным золотом.

Звезды эти я заказывала лично, все тридцать штук. Дерево было по толщине не больше листа плотного картона, позолота – только с одной стороны, так что игрушки были плоскими. Но даже такие смотрелись совершенно фантастически!

Барон, когда выслушал мою идею, чуть поморщился и предупредил:

-- За сохранностью сами будете смотреть, леди Элиз. Купите большую шкатулку и убирайте лично.

-- Обязательно, – я так боялась, что он пожалеет денег на столь бессмысленное развлечение, что готова была от радости пообещать что угодно!

Да, я перестраховщица, и за елкой в углу стоял огромный ящик песка. Когда свечи зажгут, один из лакеев сядет там и будет наблюдать. Мало ли что…

Рождественская служба прошла прекрасно. Даже я, полный агностик, почувствовала в душе что-то теплое и радостное. Сейчас, в эту минуту меня как будто покинули тревоги и заботы. Совершенно не хотелось думать о чем-то плохом. Эта служба была как теплый летний ливень для моей души. Смывались обиды и разочарования: я вспоминала Барб без слез, с тихой и светлой грустью…

Пожалуй, первый раз за все это время я чувствовала себя на своем месте. Гости рассаживались за столами, а я вела к ёлке детей. Да, знаю, что мальчик, который шел рядом – граф, и в его воле казнить и миловать. Но сейчас он был просто ребенком, рядом с которым серьезно шла Миранда. Еще семеро детей от шести до девяти лет составляли некую свиту, а последней совершенно восхищенная всем, что произошло, шагала Белль.

Старичка-фокусника я наняла в Эдвенче. Работать с ним пришлось почти месяц. Он не был совсем уж стар, лет пятьдесят, не больше, но пропит, почти беззуб и