В Германии лидер «Братства русской правды» Орлов вызвал особо пристальный интерес ИНО ЧК, этот человек еще со времен Гражданской войны оставил о себе чекистам память, сумев на некоторое время внедриться с чужими документами в ряды ЧК из белогвардейского лагеря, став «адъютантом его превосходительства» наоборот. Такие операции белогвардейской разведке в ту войну тоже удавались, хотя мы долгое время не были о них информированы историками спецслужб.

Так, белый поручик Тюленев с поддельными документами внедрился в штаб одного из фронтов РККА, где добывал информацию, хотя позднее чекисты вычислили его и через него втемную перегоняли в штаб Деникина дезинформацию, но до ареста Тюленев сумел сбежать в расположение белых войск. В Петроградскую ЧК белые внедрили разведчика Гаврюшенкова, до революции военного разведчика Генштаба царской армии, предупреждавшего своей информацией подполье «Национального центра» и английского разведчика в Петрограде Дукса. Именно внедренный в Петроградскую ЧК морской офицер Александр Гаврюшенков спас осенью 1918 года Пола Дукса от ареста чекистов, спрятав его в предварительно подготовленном укрытии в склепе на Смоленском кладбище Петрограда. Гаврюшенкова в ЧК позднее разоблачили и в 1920 году расстреляли, на допросах он не назвал ни одного имени своих соратников и только объявил о своей ненависти к советской власти.

Латышский белый офицер Эрдманс из эсеров по приказу Савинкова также внедрился в Особый отдел ВЧК по работе в войсках РККА под легендой латыша-чекиста Бирзе и даже вошел в доверие лично к Дзержинскому, к его разоблачению Дзержинский едва не назначил Эрдманса-Бирзе главным представителем ВЧК при штабе Красной армии, сам белый «крот» Бирзе успел сбежать к белым.

Были у белых разведчиков удачные проникновения и в военную советскую разведку в те годы. Проникший в Разведупр РККА бывший офицер царских пограничных войск Буренин даже дослужился до поста представителя Разведупра на Восточном фронте красных, успев до своего разоблачения и ареста ЧК передать белым ценную информацию и организовать заговор бывших офицеров в 4-й армии этого фронта. Следствием их измены и открытия фронта в 1919 году был тот самый прорыв белых казаков на Урале, закончившийся гибелью в водах этой реки окруженного комдива Чапаева и всего штаба его 25-й «чапаевской» дивизии красных. Случались в те годы внедрения в советские спецслужбы не прямых белых разведчиков, а действовавших ради своей выгоды ловких авантюристов, порождаемых той смутной эпохой в огромном количестве. Так, зачисленный в ряды Разведупра венгерский интернационалист Сатке вроде бы даже получал аудиенцию у Ленина и Троцкого, а при заброске в тыл к белым на связь не вышел и попросту скрылся с выданной на оперативные нужды Разведупром крупной суммой денег. В анналах советской разведки предатель Сатке тоже числится внедренным белыми «кротом», хотя, скорее всего, он просто ловкий жулик и аферист, не всех же пленных венгров обаяла идея коммунизма, прохвосты тоже встречались.

Кроме работы по собственно белой эмиграции в разных ее вариантах, с 1920 года спецслужбы Советской России столь же легко пошли на попытку тайного убийства главы правительства чужой страны. Ведь кроме атамана Дутова и нескольких менее известных эмигрантов тогда организовали покушение на главу независимого государства Финляндия барона Маннергейма.

Дореволюционная разведка России лишь раз замечена в соучастии в дворцовом перевороте в Сербии 1903 года с последующим цареубийством там короля Александра Обреновича, да и то всю грязную работу сделали там местные террористы из «Черной руки», а российские разведчики никакой прямой команды на убийство королевской семьи не давали. Разведка Советской России с первых лет своего существования так же легко перешла к тактике физической ликвидации зарубежных политиков и глав государств или правительств, как без колебаний начала уничтожать за границей собственных эмигрантов. ВЧК решилась на такую акцию за пределами Советской России еще в 1920 году, даже до ликвидации первого крупного лидера белой эмиграции Дутова. В этом году в молодой Финляндии, только недавно обретшей впервые свою государственную независимость после распада Российской империи, чекисты руками своей финской агентуры Коминтерна организовали покушение на главу правительства маршала Маннергейма. Выбор этот был не случаен, первым в списке предназначенных к уничтожению органами ЧК и ее наследников из глав зарубежных государств Густав Маннергейм стал, как и атаман Дутов годом позднее среди русских эмигрантов, в силу своей личности, которую Советы посчитали самой одиозной на тот момент. Мало того что он в Российской империи был царским генералом и служил одно время в российской военной разведке, его еще ленинская власть обвиняла в кровавом подавлении революции в Финляндии, когда Маннергейм руками своих «белых финнов» разгромил местных большевиков.

Непосредственно от ЧК организацию операции в Хельсинки курировал чекист-финн Эйно Рахья, опытный большевик, известный своей миссией телохранителя Ленина в бурные дни перед октябрьским переворотом 1917 года. Была специально создана группа из финских подпольщиков во главе с коминтерновцем Векманом, подготовленных в Петрограде и нелегально переправленных в Хельсинки, завезено оружие и распределены роли при покушении. Но назначенный в исполнители убийства маршала боевик Сало, который в случае покушения наверняка становился смертником, дважды испугался и не сумел выстрелить в Маннергейма ни в Хельсинки, ни на военном параде в Тампере. Испугавшись мести товарищей и ЧК, Сало бросил на явке револьвер и сбежал.

А затем эта подпольная группа разгромлена финской тайной полицией ВАЛПО, и покушение стало невозможным, поскольку финны узнали о его подготовке. Кое-кто из числа арестованных агентов ЧК начал давать показания, как хозяин их явки в Хельсинки Сядервирте. Его за это финские спецслужбы выпустили, но работавший на ЧК сотрудник Коминтерна Энтрох выследил и убил его брошенной прямо на улице гранатой, при этом погиб еще и случайный прохожий. На суде руководителей террористической финской группы ВЧК Векмана, Энтроха, Куути и Лонка приговорили к пожизненному заключению, отказавшийся стрелять боевик Сало получил десять лет тюрьмы. Арестованных тогда лидеров этой группы Векмана и Энтроха ВЧК позднее сумела обменять на каких-то финнов из советской тюрьмы, вывезя обоих в Советскую Россию. Сюда же после неудачи бежал и Эйно Рахья; когда его в годы Большого террора репрессировали, провал акции против Маннергейма ему тоже поставили в вину.

Размах первых акций ВЧК за пределами ленинской Совдепии впечатлил и эмиграцию; и западные правительства, увидевшие, что молодая спецслужба режима Ленина в своей борьбе пользуется любыми методами и готова не щадить ни изгнанников из собственной страны любого ранга, ни глав зарубежных держав. В Европе тогда часто жаждавшие от иностранных держав более сильного давления на Советскую Россию белые эмигранты подбрасывали европейским разведкам различный компромат на деятельность разведки Советского Союза. Зачастую такие сенсационные разоблачения оказывались дезинформацией или, как выяснялось затем, разрастались из эмигрантских слухов. Так это было в истории с «разоблачением козней ЧК в Париже» эмигрантской прессой, когда было напечатано, что секретная группа чекистов в Европе готовит захват части Испании для «создания здесь партизанской базы большевиков» и взрыв Эйфелевой башни в Париже. В качестве лидеров этой диверсионной группы, якобы уже обосновавшихся в Западной Европе под именем супругов Троше с французскими паспортами, белыми газетами назывались некая Галина Руденко и «граф-чекист Делафар», уже расстрелянный к тому времени в годы Гражданской войны в Одессе. Естественно, никаких следов этих мифических диверсантов затем не было найдено, и Георгий Делафар не восстал из гроба, и никакой Галины Руденко не существовало, и Эйфелева башня устояла, но сам факт таких сенсаций говорит о страхе, который уже тогда молодая разведка ВЧК нагнала на западные правительства и эмигрантские центры.