Она приоткрыла дверь кладовки. Увидела, как изменилось выражение лица ее подруги. Подняла ножку стула с торчащим на конце болтом, металл которого блеснул в луче солнца, — и с силой опустила ее, создав воздушную волну, от которой шевельнулись несколько волосков на лбу Марии. Звук удара по голове был похож на тот, когда большим тесаком разрубают кочан капусты. Эдвард не издал ни звука. Его тело чуть покачнулось, ноги подкосились, и он упал на пол лицом вниз. С ножки стула, которую Рут держала в трясущихся руках, капала кровь.

— Что… что… я… сделала?

Мария шагнула к Рут и посмотрела на глубокую рану в голове мужа, из которой вместе с кровью сочилось что-то серое.

— Тебе надо уходить! — воскликнула она, взяла из рук Рут ножку стула и с удивлением посмотрела на закрутившийся вокруг болта пучок волос.

— Гейл? — спросила Рут, пристально глядя на Марию, не очень хорошо понимая, кто перед ней стоит, ее сестра или другая женщина.

— Рут, возьми себя в руки, — спокойно произнесла Мария. Рут с трудом узнала ее голос, с ужасом глядя на тело Эдварда.

— Нам надо куда-то позвонить, — сказала она. — В полицию или вызвать «Скорую». Нам придется все это объяснять.

— Нет, — твердым голосом ответила Мария и обняла подругу за плечи. — Нельзя, чтобы ты оказалась замешанной в этом. Тебя посадят. Кто тогда будет ухаживать за близнецами и твоей матерью? Детей отправят в приют или найдут им приемных родителей. Ты сама знаешь, что это может исковеркать им всю жизнь.

— Но я не могу убежать, меня найдут. И оттого, что я скрывалась, будет только хуже, — произнесла Рут, не отрывая взгляд от лежащего на полу тела; до нее постепенно доходило, что она совершила.

— Нет, искать никого не будут. Ты сделала это ради меня. Я всем расскажу, как жила. Он мертв, и теперь я могу это сделать.

— Но убила его я! — всхлипывала Рут, наклоняясь и держась за живот.

— Нет, не ты. Ты меня спасла, — возразила Мария. — Жалею, что у меня самой не хватило сил сделать это еще много лет назад. Дай это сюда. Не ради тебя, а ради меня.

— Нет, я тебе не позволю…

— Я скажу, что это была самооборона. И это правда, я нисколько не совру. У меня есть шанс убедить их. У тебя же — никакого. Уходи из дома прямо сейчас. Тебе придется перелезть через забор в дальнем конце сада. С твоим ростом это будет легко. Там есть проход, который выведет тебя на дорогу.

— Мария…

— Подумай о Леа, Максе и матери. Думай о них и иди…

Голову Рут кружил шок. Она посмотрела на Марию и поняла, что ее подруга права. После кровавого убийства та не потеряла самообладания и способности трезво мыслить.

— Я найду способ, как тебе помочь, — пообещала Рут, — я сделаю все возможное. Обещаю, что ты не попадешь в тюрьму.

— Иди, — ответил Мария. — До того, как я вызову полицию, мне надо убраться на кухне.

Рут вышла, и Мария вымыла вторую стоявшую в раковине чашку. Рут перелезла через ограду и спокойным, насколько могла, шагом дошла до машины.

Тем временем Мария вытерла пол для того, чтобы в доме остались лишь следы Эдварда и ее собственные. Потом взяла ножку стула и ладонями размазала по ней кровь, чтобы на ней не осталось никаких отпечатков пальцев Рут. Некоторое время смотрела через кухонное окно в сад, считая минуты для того, чтобы дать подруге время уйти. Локтем закрыла дверь кладовки и вышла из кухни.

Вскоре после этого она произнесла по телефону слова о том, что ее муж доктор Эдвард Блоксхэм мертв. Она так давно мечтала произнести эти слова…

Мобильный телефон Лотти зазвонил, когда та возвращалась к своей машине. Звонила «просто домохозяйка» Дженнифер. Лотти уже и позабыла, что когда-то они обменялись телефонными номерами. Казалось, это было давным-давно, чуть ли не в прошлой жизни.

— Привет, Лотти! Ты где? Я надеюсь, что смогу попрощаться с тобой лично, — радостным голосом произнесла Дженнифер.

— Недалеко от суда, иду на парковку. Можем попрощаться и по телефону, — предложила Лотти.

— Нет, ты знаешь, я хотела бы лично, если не возражаешь. В суде не успела этого сделать, потому что все бросились на выход. Можешь через пять минут подойти к главному входу?

— Хорошо, подойду.

В любом случае здание суда было ей по дороге из собора до места, где она припарковалась. Лотти ужасно боялась звонить мужу, что должна была обязательно сделать в ближайшее время, и не возражала против того, чтобы немного отложить этот разговор. Вскоре ей предстояло соврать — и потом продолжать врать всю оставшуюся жизнь. Она с радостью отложит это хотя бы на несколько минут.

Когда Лотти подошла к зданию суда, Дженнифер уже ждала ее около входа. Несмотря на жару, на ней был ярко-зеленый вязаный кардиган; на лице сияла широкая улыбка. Дженнифер по-матерински обняла ее. Прямо как настоящая мать, подумала Лотти, а не как женщина, которая занимается сексом, пока ее ребенка рвет у няни. Дженнифер такого себе точно не позволила бы.

— Я хотела сказать, что ты была необыкновенно смелой! Ты раскрыла душу перед практически незнакомыми людьми и честно рассказала о том, что случилось с тобой. Я понимаю, что мы вместе были присяжными на этом суде, но все равно не успели пообщаться нормально. В любом случае хотела сказать, что уважаю тебя за твой поступок. Если я могу чем-нибудь быть тебе полезной — звони. Надеюсь на то, что все, о чем ты рассказывала, у тебя уже в прошлом.

Лотти почувствовала, что к горлу подступил комок, и она была не в состоянии ответить.

— Спасибо, — в конце концов выдавила она из себя.

— Не плачь, а то и я начну плакать, — произнесла Джен. — Бог ты мой, и у тебя глаза на мокром месте!.. Давай провожу до машины.

— Что ж, очень мило, — ответила Лотти, вытирая лицо рукавом. Дженнифер взяла ее под руку, и они пошли.

— Ну что, опять домой через подвесной мост? Сейчас там наверняка пробка. Час пик только начинается.

— Да, через чертов мост, — рассмеялась Лотти и поймала себя на мысли о том, что рада, что хотя бы на секунду перестала думать о Кэмероне Эллисе. — В школе я написала про этот мост четыре разные работы: по истории, географии, математике и физике. Наверное, я знаю про Изамбарда Кингдома Брюнеля больше, чем его родная мать.

— Ты разве не в курсе, что не он был архитектором-конструктором этого моста? — радостно спросила Джен.

— Как не он? Конечно, он! — возразила удивленная Лотти.

— Ну, во всяком случае, инженером-проектировщиком самых важных частей моста была Сара Гуппи. Она запатентовала идею свайного фундамента в тысяча восемьсот одиннадцатом году. Ты только представь себе! Она не имела права голосовать, но была изобретателем, инженером и архитектором. Брюнель присоединился к работе над этим проектом в следующем году. Без Сары моста здесь не было бы.