— Откуда ты все это знаешь? — спросила Лотти, покачивая головой.

— Ну, я немножко повернута на этой теме… Извини, если тебе все это кажется скучным. Просто сейчас я пишу сочинение по истории о Саре Гуппи. Дистанционный курс, но все же обучение. Я стараюсь не сидеть без дела.

Лотти остановилась.

— Ничего себе! А ты представлялась как обычная домохозяйка… Почему тогда не упомянула о своих интересах?

— А зачем на себя одеяло тянуть? Все это мелочи. В любом случае главная моя работа — это работа домохозяйки. И ею я горжусь больше всего. Что, впрочем, не значит, что на этом моя жизнь заканчивается. Это твоя машина, верно? — спросила Дженнифер, видя, что Лотти достает ключи.

— Да, моя. Спасибо тебе, Джен. Я очень рада, что ты позвонила. Не возражаешь против того, чтобы мы поддерживали связь? Я понимаю, что человек ты занятой, и не собираюсь тебя сильно утруждать…

— Да утруждай сколько угодно! Я только с радостью! — ответила Джен. — На связи?

Она поцеловала Лотти в щеку и удалилась, что-то напевая про себя.

Лотти села в автомобиль и положила ключ на колени. Джен оказалась совсем не такой, какой она себе ее представляла. Предрассудки не дали разглядеть хорошего человека… И Кэмерон оказался совсем не таким, каким она себе его представляла в начале знакомства. Джека обманывали. Мария Блоксхэм полжизни прожила во лжи, навязанной ей мужем. И вот теперь Лотти поедет домой — и от страха и недостатка самоуважения будет всю жизнь хитрить и обманывать, чем отнимет у мужа право выбирать свое будущее. От этих мыслей она почувствовала себя мерзко. Но этого мало — все это вранье будет принижать ее саму.

Она завела двигатель и выехала на запруженный автомобилями мост. Джен оказалась права: пробка была в обе стороны. Домой она приехала через сорок пять минут. Зэйн уже вернулся с работы и собирался ехать забирать сына от няни.

— Привет, — сказал он и поцеловал ее в лоб.

Лотти на секунду обняла его. Она знала, что ей надо делать. Она не хотела врать всю оставшуюся жизнь.

— Зэйн, — сказала она, — я должна тебе кое-что рассказать, и после этого мы решим, что делать. Я не прошу у тебя прощения, потому что не заслужила его, но ты заслужил то, чтобы знать правду. Я люблю тебя, а нашего с тобой сына люблю больше жизни. Я чувствовала себя несчастной и в психологическом смысле загнала себя в угол. Мне кажется, что я потеряла самоуважение. Это не оправдание того, что я сделала, а просто констатация факта. У меня был роман с одним из присяжных. Он закончен, и я сожалею об этом так, что у меня нет слов, чтобы описать тебе это. Я не хочу тебе врать. Я просто не могу тебе врать. Когда ты будешь готов — и неважно, сколько на это потребуется времени, — скажи мне об этом и дай шанс все исправить. И если у нас не получится, то, может быть, мы сможем начать все сначала. Я хочу быть твоей женой, но на условиях, которые устраивают нас обоих. Чтобы мы с тобой были в одинаковых правах, понимаешь? Можешь ненавидеть меня столько, сколько сочтешь нужным. Я хотела сказать тебе, что не думаю, будто ты сможешь ненавидеть меня сильнее, чем я сейчас ненавижу сама себя. Прости меня. — Она подняла голову и посмотрела мужу в глаза. — Мне очень, очень, очень жаль…

Мария сидела в автомобиле перед зданием адвокатской конторы и смотрела на часы. По зимней слякоти к машине бегом подбежала Рут и быстро села в салон. Зима выдалась такой же холодной, каким жарким было лето. Тротуары и дороги стали скользкими.

— Извини, что опоздала. Ты готова? — спросила Рут.

— Чтобы подписать документы о разводе? Еще бы! — Мария улыбнулась.

— Это означает, что ты наконец перестанешь зависеть от него в юридическом смысле. И получишь финансовую независимость. Я думаю, что ты должна быть очень рада.

— Конечно, рада, хотя, в общем-то, мир от этого сильно не изменится. Он все еще жив и гниет где-то в больнице. Как ты думаешь, кто-нибудь попытался объяснить ему решение суда? Он его понял?

— Скорее всего, не произошло ни того, ни другого. Да и какой в этом смысл? — Рут посмотрела на часы. — Нам пора.

— Подождем еще минуту, — попросила Мария и посмотрела на серое небо. — Мне хочется на некоторое время уехать отсюда, развеяться, увидеть мир… Как считаешь, это хорошая идея?

— Ну, теперь ты легко можешь себе это позволить. Как только подпишешь документы, на твоем банковском счете появятся семьсот тысяч фунтов. Даже после того, как купишь дом, у тебя останется достаточно денег на путешествие, — Рут улыбнулась.

— Ты так считаешь?.. Перестань, я по твоему голосу слышу, что у тебя есть сомнения. В чем проблема?

— Твои ночные кошмары. Я не подслушивала специально, но слышала, как ты говоришь ночью, лежа у меня в гостиной. Но это вполне нормально. У тебя посттравматическое стрессовое расстройство. Вполне возможно, что это дело стоит подлечить. Мне кажется, тебе может оказаться сложно в незнакомых для тебя местах.

— То есть ты имеешь в виду то, что мне будет плохо без тебя? — уточнила Мария.

— Ну… в общем, да. Без меня. Я хочу продолжать о тебе заботиться. После того, что ты для меня сделала, после того, как рисковала…

— Ты мне ничего не должна, мы квиты. Мне кажется, что твои дети — это лучшая терапия. Даже твоя мать заставляет меня смеяться чаще, чем я смеялась за последние много лет. Ты открыла мне свой дом и избавила меня от моего. Пожалуйста, об этом тоже не забывай. Если б ты мне тогда не помогла, я лежала бы в могиле или находилась бы в том же аду, что и раньше. Давай жить дальше. Что было, того не изменишь. Я хочу жить, дыша полной грудью. Я знаю, что жизнь — это что-то гораздо более ценное, чем, возможно, склонны считать некоторые другие.

— Это точно, — ответила подруга, положив ладонь на ее плечо, — ты заслужила право быть счастливой. Отправляйся в путешествие. Когда вернешься, мы все никуда не денемся. Пора двигаться дальше, нет смысла стоять на месте. Мне надо было немного присмотреть за тобой, потому что я испытывала чувство вины. Если ты смогла забыть прошлое, то и я смогу позабыть его…

— Отлично, — произнесла Мария. — Смотри, вот и дождь прошел. Пойду подпишу документы о разводе, и потом мы с тобой пойдем и потратим часть его денег на ужасно дорогую еду и коктейли. Если б ты тогда убила его, он сейчас переворачивался бы в могиле… Мне кажется, нам надо это отметить. Мне не терпится поскорее начать.