Да мастер Сальси готов был сто раз вознести богу хвалу за ту минуту, когда Он свел на узкой дорожке Лилиан Иртон и его родственника. Вот не надо мне говорить за перевороты во имя благородных целей!

Эввиры умные, эввиры знают!

Все перевороты делаются во имя золота, золота, еще раз золота и снова золота. И власти.

Но властью не заплатишь, не накормишь, и вообще, не бывает власти, не подкрепленной золотом, так-то. А значит ее смена – это расходы.

А у кого можно быстро и безвозмездно занять денег на благородное дело?

Будем угадывать – или будем драпать?

Вот мастер Сальси без колебаний выбирал последнее.

Своим людям он успел шепнуть, чтобы спасались, слух по улице пошел, имеющий уши да возьмет ноги в руки. А если нет…

Мастер не знал словосочетания «естественный отбор», но это был именно он. Выживут самые умные, чуткие, бесстрашные. Остальным – не повезло.

Он спасает, кого может. И вообще, вот рыбой ему стать в следующий жизни, скользкой, холодной и тупой, если у Лилиан Иртон нет плана. Женщина она решительная, бросать тех, кто ей доверился, не будет, это мастер уже тоже понял, своего плана у него пока не было, а значит следуем чужому. А там, глядишь, чего и скорректируем.

***

Альбита ходила по комнате, как львица по клетке.

– Кхм, – кашлянул Робер.

Женщина резко обернулась к нему.

– ДА!?

– Мы их ищем. Захвачен Арсенал, захвачена колокольня, казначейство, там и не сопротивлялись. Вот, с людьми Лорта вышла заминка…

– Да?

– Они успели поджечь здание. Мы их положили там, но… всего шесть человек.

– А остальных мы и знать не знаем, – напряженно кивнула Альбита. – Что еще?

– Министерство иностранных дел тоже наше, с документами разберемся потом, там ничего не подожгли. Не успели, видимо.

– Хоть это хорошо.

– Направили людей в крепость Шедар. С вашим приказом сдаться.

Альбита благосклонно кивнула. Да, подписывала она уже и приказы… и как приятно звучит.

Ее величество Альбита. Первая, естественно.

Как хорошо…

– А эти твари?

– Пока не найдены. Ни супруги Иртон, ни ее величество с детьми…

– Она не величество!

– Алли, успокойся. Людям я должен объяснять, кого ловить, так?

Альбита нехотя кивнула.

И все равно… не величество эта Милия, не имеет она права занимать трон, пока жива сама Альбита, вот!

– Моя дочь?

– Ее тоже нигде нет. Пожар мы потушили, сейчас собираем дворянское собрание, благо, далеко не ходить.

Альбита вздохнула.

Да, собираем…

Планировалось все иначе.

И к этому времени должны были уже быть убиты и Гардвейг, и принцы, а она должна была представлять своего сына Совету.

Согласились бы, куда они делись!

Сейчас все шло наперекосяк.

Этой суке Милии удалось сбежать со своими щенятами, и где они теперь укусят – неизвестно. Если сдохнут, оно и неплохо, если удастся их в городе где придавить, но где? Куда они могли податься?

Если только в Летний дворец?

Альбита сказала об этом Роберу, но тот махнул рукой и устало опустился в кресло. Считай, и не присел за ночь, а годы его уж не те, ох, не те…

– Я приказал перекрыть ворота, и выслал отряд на дорогу. Двадцать человек. Пусть проверяют всех, кто там поедет. Отловим…

– Ты чудо, милый.

– Для тебя я готов совершить чудо. Сейчас, привезут Генри…

В дверь постучали.

Наемник выглядел откровенно виноватым, а барон Фремонт, который почти волок его за шиворот – взбешенным.

– А ну, повтори, тварь?

– Нет его там!!! Нет там никакого пацана!!! – в голос завопил наемник.

– Что? – поднялся с кресла Робер.

– Нету!!!

– Мой сын – пропал?

Ей-ей, если бы Альбите выдали по короне подсвечником, она и тогда выглядела бы менее ошарашенной.

Ее сын, ее центральная ставка…

Где он?

Что с ним?!

Что вообще происходит!?

Кто посмел?!

Ответов не было. Альдонай привычно молчал. Сами заварили кашу, смертные? Ну так и приятного аппетиту вам, кушайте, не обляпайтесь. А я посмотрю, небось, такого ни в одном театре не увидишь.

***

Конечно, никакого заговора не было.

И похищения принца не было, и врагов, и какой-то страшной мести. У его высочества принца Генриха была заботливая мама, вот и все.

Мэри Уигеллоу.

Няня?

Знаете, это как посмотреть! Не та мать, что родила, а та, что вырастила. Мэри растила малыша, как родного, он и стал ей ближе родного. И конечно, когда их привезли в богатый дом, и она поняла, что затевается что-то нехорошее…

Мэри была неграмотна. Это для Генри учителей нанимали, она как крестиком расписывалась, так и продолжала. Она в жизни не прочитала ни одной книжки, она не смогла бы поставить свою подпись под договором, но опасность шкурой чуяла.

Здесь и сейчас опасность грозила и ей, и ее сыну.

Какая?

Она бы век не ответила, но это было опасно, опасно, опасно… страх давил, висел в воздухе, не давал дышать, опускался на плечи дурнотным туманом…

И где же выход?

Бежать.

Только бежать, быстро, далеко и так, чтобы не поймали и не догнали. А что для этого нужно?

Мэри была неглупа, и повадкой травленной битой лисицы понимала – нора. Место, где они смогут отсидеться хотя бы месяц, это первое.

Деньги – второе, но тоже весьма важное.

И чтобы за ними никто не приглядывал.

Мэри видела, что за ними…. Нет, полноценной слежкой это не назовешь, но приглядывают, не оставляют одних надолго, заглядывают ночью, да и стражи в доме хватало.

Стражи…

Морды наемные, Мэри на таких нагляделась досыта!

Один союзник у нее всяко был. Сам Генри, которому она честно призналась, что не знает, но вряд ли их тут ждет что-то хорошее. Генри, после визиты красивой дамы Альбиты безоговорочно в это поверил.

Его хотят разлучить с мамой?

И он должен называть матерью эту гадкую тетку? Плевать, что она красивая, все равно она гадкая! И мерзкая!

Мальчику было уже десять лет, в этом возрасте дети прекрасно и молчат, и слушаются, и понимают свою выгоду. И согласился закапризничать.