На дно постелили одеяла, а на «крышу» сверху навалили мусор. Воняло это все немилосердно, но…

Да и плевать! Если нет выбора, и так извернемся. Вот Милия…

Лиля плюнула на все, и закутала и женщину, и новорожденного как могла.

– Милли, держи его у груди, заплачет – всех подведем.

Милия кивнула.

Какие там фанаберии, какие протесты? Чтобы спасти детей, она бы и в нужник нырнула, а тут почти что комфорт и удобства. Там еще несколько человек рядом сопело, но разговаривать было некогда. Да и не о чем.

Берта вздохнула, но полезла. Ей пришлось тяжелее всего, и толстая, и возраст, опять же… но влезла, подгребла к себе Эдуарда и Корина, и кивнула.

– Лежим. А сейчас, ребята, я вам сказку расскажу…

Говорила она тихо-тихо…

Лиля крепко держала Милию за руку, между ними лежал новорожденный Гардвейг, и обе молились только об одном.

Хоть бы получилось.

Хоть. Бы. Получилось.

***

Гэл набросал на телеги еще мусора, загадив их окончательно, подкинул несколько лопат жирной черной грязи, которая успешно лидировала на улицах Кардина, пополам с нечистотами, кинул завершающим штрихом дохлую кошку – и кивнул своим.

А кому он еще мог такое доверить?

Кстати и не удивительно будет, мусорщики – мужики крепкие. В их ремесле иначе и нельзя, помахай, поди, лопатой…

Основательные ребята. Серьезные.

Тут главное с ними не сцепиться, иначе прости вся маскировка. Но тут у Гэла тоже был свой вариант.

Вирмане тронули коней, телеги заскрипели колесами по мостовой, к Мусорным Воротам.

Да, были и такие. Куда-то же надо вывозить нечистоты? Вывозили за город…

Ладно. Сейчас главное вырваться из ловушки, в которую превратился Кардин, а уж потом разберемся…

Им повезло.

Они подъехали к мусорным воротам первыми. Стражники, позевывая, открыли им, и отправились досыпать в караулку. А чего тут корячиться? Мусор проверять, что ли? Или с этим плесневыми краюхами разговаривать?

Вот еще!

Везут – и пускай везут!

Гэл облегченно перевел дух.

Да, они как могли изображали забулдыг, и грязи на себя и на телеги наляпали, и коней основательно изуродовали, но вдруг бы нашелся наблюдательный тип? Но… любой переворот обычно начинается сверху вниз. Сначала разбираются с королями, а уж потом доходит очередь до мусора. Как правило – последняя очередь.

Пока еще не дошла. И Гэл этим ничуть не огорчался.

***

Мусорный Овраг тянулся на несколько перестрелов, насколько видел Гэл.

Да, вот так и бывает.

Прекрасные строения и творения человеческого разума, великолепный мост через реку Дин – и вот эта кардинская свалка. Воняющая так, что мухи на подлете дохнут и лапками кверху падают.

Им, впрочем, перебирать не приходится.

Гэл стукнул по телеге.

– Ваше сиятельство, вы как?

– Не дождетесь, – послышался голос. – Проехали ворота?

– Да.

– Фууу…

– Дальше куда?

– Гэл, ты знаешь, где находится Летний дворец Гардвейга?

– Ну… примерно.

– Вот туда нам и надо попасть.

– Тьфу, Холош…

– У нас есть другие планы?

– У нас – нет. Может, у мастера Сальси?

– А ты спроси, не поленись, – посоветовали почти что загробным тоном из-под груды мусора. Только сильно о Милли не распространяйся, сам понимаешь.

– Чай, не дурак.

– Знаю.

***

Томас Конкор с удивлением поглядел на записку, запечатанную личной печатью ее сиятельства графини Иртон. Видел он и герб, и само кольцо, и почерк ее знал…

Но с чего бы графине ему писать?

Он сломал сургуч.

Строки прыгали так, словно писала их графиня в жуткой спешке. Да так и было, каждая минута пошла в счет, когда Гэл явился, писалось чуть ли не на ходу…

Гардвейга убили, в городе бунт.

Спасайтесь, пока есть время.

Лилиан Иртон.

Коротко и по делу.

Сначала Томас не поверил своим глазам. Перечитал, строки не изменились.

Потом не поверил написанному. Перечитал, все равно не помогло.

А потом плюнул на все.

Никого из господ еще не было, не вернулись с бала. Да и пусть.

В королевском дворце и правда неспокойно, так что… пусть его потом хоть повесят, а он за своих людей отвечает. Оправдание у него есть, записку он у сердца сохранит, чтобы надежнее…

И Томас принялся распоряжаться, как всю жизнь командовал в своем обозе.

Спокойно, вдумчиво, без лишней суеты…

Когда спустя полтора часа отряд наемников Робера решил полюбопытствовать, что там интересного, в ативернском-то посольстве, людей там уже не осталось.

Ценностей…

Хозяйственный Томас выгреб что смог.

Ну, не ковры, понятно, и не одежду, но переписку, посуду, личные вещи… оставлять, что ли? Да не дождетесь! Коней – и тех умудрился увести, не оставлять же всякому отребью – аварца! Это уж вовсе уму непостижимо!

Так что и поживиться наемникам было нечем, и расспросить некого… а герцог плевался ядом, что тот дракон. Э-эх…

***

Четыре телеги медленно ехали вдоль мусорного оврага.

Гэл решил, что самый их путь – по проселочным дорогам, потише, поспокойнее… маскировку никто не снимал. Везут мужики телеги с мусором, и пусть везут. Тут добром не разживешься.

А вот если у них в телегах малым не двадцать человек, да эввиры, да с имуществом… ох, не избежать тут неприятных вопросов. И не отбиться даже.

Младенец вел себя, как чудо-ребенок. Просыпался, кряхтел, ему на ощупь меняли куски одеяла, все равно его отходы ничего к окружающей вони не добавляли, Милия кормила его, и он опять засыпал.

Берта умудрилась убаюкать мелких, да они и сами за эту ночь умаялись, и поспали мало. Не то, что в телеге, на гвоздях уснули бы.

Мастер Сальси решил отправляться пока к Летнему Дворцу.

Понятно же, там и отмыться дадут, и как-то организоваться можно будет… нет, вирмане в любой момент готовы были отдать им три телеги из четырех и попрощаться, но как-то спокойнее с ними было. Уютнее.

Да и графиня распорядилась вполне уверено. А учитывая, что начнется в городе…