Плотно задернув занавес, Луп разжег светильник. Широкое ложе хозяина пустовало, но все было готово к его скорому возвращению. Чан с горячей водой посредине, заботливо раскинутая рядом теплая медвежья шкура и поток горячего воздуха, струившийся из жерла трубы над кроватью. Видимо, кто-то из рабов в доме не спал.

Макрон осмотрелся в поисках укромного места, где они могли бы дождаться прихода Фабия. Занавешенная ниша привлекла его внимание. Он отдернул занавесь и замер. На мраморном постаменте высилась перед ним золотая статуя Юнии Клавдиллы. Божественным сиянием светилась обнаженная девушка, представшая перед ним. Макрон до боли стиснул зубы.

Подошедший Луп восторженно присвистнул.

– Отойди! – прошипел Макрон. – Тебе ли, грязному смертному, созерцать подобную красоту!

Юлий обиженно отдалился, размышляя, с чего бы это вдруг префект претория стал вхож в сонм бессмертных. Он с завистью наблюдал, как Макрон наслаждается созерцанием божественной красавицы.

Буря чувств пронеслась в истерзанной душе Невия. Он и не подозревал, что Фабий Персик любит Клавдиллу. Но откуда эта статуя в его спальне? Неужели мастер отливал ее с натуры? Макрон провел ладонью по пылающему лбу. Фабий и Юния – любовники? Нет, не может быть. Но не поэтому ли Тиберий дал приказ тайно умертвить Павла? И при чем это кольцо с камеей Венеры? Префект претория терялся в догадках, все мысли спутала обнаженная красавица, с таинственной усмешкой чувственных губ взирающая на растерянного Невия. В который раз цепкие когти ненависти впились в его измученное сердце. Теперь-то он добьется своего, стоит ей только вернуться в Рим. Ей никуда не деться, он предъявит ей все обвинения: и пожар Авентина в ночь их свадьбы с Калигулой, и эту статую. Он сломит ее надменность, заставит подчиниться! Но они пришли сюда убить Фабия. А что будет, когда тело найдут, а затем для родственников будут проводить опись имущества? Божественную сможет созерцать каждый недостойный смертный! Не раздумывая, Макрон выхватил меч и принялся кромсать драгоценную статую. Изумленный Луп наблюдал, как с обезумевшим лицом префект рубит коротким мечом, шепча сквозь зубы страшные проклятия. Что творится в его душе, зачем он это делает? Луп искренне недоумевал.

Внезапно в доме послышалось движение. Макрон едва успел прикрыть испорченную статую, и убийцы скользнули за занавеси около кровати. Единственное, что не успел уничтожить он, – это прекрасное лицо скульптуры.

Фабий был порядком пьян, рабы под руки ввели его в комнату, сняли залитую вином тогу и бережно усадили в чан с теплой водой. Взмахом руки Персик велел им удалиться. Вода постепенно привела его в чувство, в мутных глазах появилось осмысленное выражение, он дотянулся до хрустальной чаши с вином, сделал глоток и поднялся, обнаженный. Вода ручьями стекала с него на бурую медвежью шкуру, Фабий приблизился к занавесям потайной ниши и отдернул их. Крик ужаса вырвался из его уст, едва он увидел, что случилось с бесценной статуей.

И в этот момент убийцы бросились на него сзади. Мощной рукой Макрон обхватил его шею, зажав широкой ладонью рот. Фабий не успел и вскрикнуть. Юлий подхватил ноги, и они вдвоем опустили его обратно в чан с водой. Луп сжимал точно тисками, пока Макрон затыкал рот кляпом и связывал простыней руки.

– Держи крепче, – зловещим шепотом командовал Макрон, – да смотри, чтоб не осталось синяков.

Приглушенный стон вырвался у пленника. В глазах бесновался немой ужас. Фабий узнал своего убийцу.

– Тиберий приказал расправиться с тобой. Мне неизвестно, чем ты не угодил цезарю, но перед тем, как перерезать вены, он велел показать тебе это. – Макрон достал кольцо и поднес к глазам Фабия.

Глухой стон ярости вырвался из груди, взор потух – Павел понял, кто нанес этот удар. Та, кого он любил больше всех на свете! И он вновь застонал, но уже тихо и жалобно, точно жертвенный ягненок перед алтарем. Резкая боль полоснула по одной руке, затем по второй. Стало горячо. Фабий с усилием разомкнул веки – время остановило ход – и увидел, как медленно падает в воду кинжал убийцы и чья-то рука кладет ему на грудь кольцо. Жизнь уже начала уходить по капле. Странное оцепенение овладело им, судорожно сжатые мышцы резко расслабились, и Луп принялся разматывать простыни, обвязанные вокруг ног. Фабий несколько мгновений безвольно наблюдал за своими убийцами, а затем перевел взгляд на нишу. Черные блики плясали в уцелевших глазах статуи, и ему показалось, что живая Клавдилла с насмешкой смотрит на него, провожая в иной мир. Фабий глядел на нее уже без злости, душа его постепенно мертвела, покидая тело вместе с ручейками густой алой крови, наполнявшей чан.

Павел тяжело смежил веки, надеясь ускорить забвение, но жизнь еще не хотела оставлять его. Неожиданно возник пылающий Авентин с рушащимися крышами и горящими заживо людьми. Ослабевший Фабий, едва переставляя немеющие ноги, шел вдоль полыхающей улицы, пытаясь спастись, но огонь настигал. Настигало неотвратимое возмездие за позорное злодеяние во славу мрачной Гекаты. Впереди плясала в пламени маленькая фигурка девушки, она приближалась, вырастая с каждым его тяжелым шагом, и Фабий узнал свою убийцу – божественную Клавдиллу. Она, обнаженная, танцевала в желто-красном пламени, улыбалась и манила к себе. А на ее точеной шейке блестело золотое ожерелье с тем кольцом, что сейчас покоилось на груди Фабия.

Клавдилла в его видении внезапно оторвалась от пламенеющей земли и взлетела ввысь к звездному небосводу, и он последовал за ней. Они поднимались все выше и выше, к Млечному Пути, мерцающему над ними. Фабий резко напрягся, стараясь настигнуть неуловимую Юнию, но вдруг низринулся с высоты, подобно Фаэтону, в зияющую огненную пропасть… и на смену ужасу наконец наступило блаженное забвение.

– Кончился, – прошептал Луп, наблюдавший за ним. – Смотри, как счастливо улыбается, будто перед смертью привиделось что-то.

Макрон брезгливо сплюнул на пол:

– Пора выбираться! Как бы не подняли тревогу.

Его опасения были напрасны. Им удалось беспрепятственно выбраться из дома, забрать из таверны своих лошадей и вернуться под покровом дождливой ночи. Приказ Тиберия был исполнен.

Гай Цезарь в очередной раз перечитывал письма из капсы, данной Тиберием. Развалившись на ложе и наслаждаясь потоками теплого воздуха, в изобилии струящегося из проемов в стенах, он мечтал о возвращении в Рим, скучал по Юнии. Ему стало известно, что она в Капуе, живет у Клавдия. Он терялся в догадках, почему она до сих пор не написала ему ни одного письма. Гай исчеркал уже сотни листов со страстными признаниями в любви, но Клавдилла упорно молчала. Вести из Рима доходили очень редко, одиночество угнетало. После того как Тиберий раз призвал его к себе, больше они не виделись. Император упорно избегал Калигулу, но, как удалось узнать у рабов, Гемелл тоже находился в опале. Старый цезарь теперь предпочитал одиночество и просиживал перед очагом, уставившись на огонь или разбирая различные донесения. Тиберий не развлекался даже со своими любимцами – эти раскрашенные мальчишки целыми днями нежились среди цветов в перистиле, бренчали на лирах, распевали непристойные куплеты или тихо ссорились меж собой.