— Рагнар умер? — Линнет попыталась поднять голову.

— Он упал с лестницы, когда они боролись, и сломал себе шею. Мы приехали почти сразу же после того, как это случилось. Сенешаль Вильяма открыл нам ворота, когда увидел предписание юстициария, — у него не оставалось другого выбора. Мне даже стало немного жаль этого бедного человека. Конан и Брайен Фитцренар первыми вбежали в башню и нашли Рагнара мертвым, а Джослин сидел в полном изнеможении на лестнице, ведущей в покои Агнес.

Линнет закусила губу, стараясь все вспомнить. Но ее разум был еще слаб и походил скорее на какой-нибудь осенний пейзаж с плотным надвигающимся туманом, постоянно меняющим свои очертания.

— Но откуда вы узнали, что нужно приехать?

— Я уже находилась по дороге сюда, но решила остановиться на ночь в Рашклиффе. Тот ваш молодой рыжеволосый шотландец, Малькольм, поведал мне, что Вильям ужасно болен, что у него глубокая рана и вы с Джослином повезли его в Арнсби. Потом прибыл посыльный, и мы узнали, что вы зовете на помощь. Очевидно, писец Вильяма перешел на вашу сторону и, рискуя своей жизнью, отправил нарочного.

Линнет робко улыбнулась.

— Я думала, с ним ничего не выйдет. Я действительно просила его помочь, но он упорно не желал смотреть мне в глаза и сказал лишь, что посмотрит, что можно сделать. Нужно будет увидеться с ним, хотя теперь мне как-то не по себе.

— Он прямо-таки наслаждается своей славой, — признала Мод. Она похлопала Линнет по руке, а затем обернулась и увидела, что к кровати идет Джослин.

Его глаза глядели только на жену, и Мод, тактично извинившись, поднялась со своего места. Поцелуй, которым она наградила своего племянника в небритую щеку, прежде чем оставить их одних, был полон любви и понимания, а прикосновение к Линнет — нежным.

Когда тетка ушла, Джослин опустился на кровать. Потом внезапно в едином порыве они заключили друг друга в объятия, и Джослин крепко поцеловал ее в губы.

— Боже мой, — всхлипнула Линнет, — я боялась, что ты погибнешь!

— Я тоже, — пробормотал он ей в волосы. — Если бы не Иво, так бы все и произошло.

— Иво!

Он выпрямился и показал ей покрытые волдырями полосы на руках.

— Иво спустил в темницу веревку, чтобы я смог выбраться наверх.

— Я полагала — он ненавидит тебя.

— Но не настолько, чтобы погубить свою душу. Соперничество между братьями — одно, хладнокровное убийство — совсем другое.

Линнет вздрогнула и прижалась щекой к рубахе мужа, ощущая близость его бьющегося сердца, которое, как она думала, навсегда потеряла.

— И теперь Иво хозяин Арнсби?

— Но не надолго.

Она подняла голову и быстро посмотрела в усталое небритое лицо Джослина.

— Разве ты хочешь оспаривать его права?

— Нет. Он заявил, что если сможет получить охотничьи угодья отца и помещичий дом близ Мелтона, то передаст Арнсби во владение Мартину. — Он погладил ее по волосам. — Но в этом нет ничего удивительного, как кажется на первый взгляд. Иво всегда бегал вокруг да около, предпочитая находиться в чьей-нибудь тени. — Он тяжело вздохнул. — Я хочу поскорее вернуться домой в Рашклифф, увидеть Роберта и спать рядом с тобой. — Он на время осекся и, сжимая ее руку, тихо добавил: — Я хочу забыть… Почему мы всегда хотим невозможного?

Ничего не отвечая ему, словно комок застрял у нее в горле, Линнет взяла его мозолистую ладонь и приложила ее к животу, напротив скрытого дыхания новой жизни.

Весна 1175 года

В небольшой белой часовне с великолепным внутренним убранством находились два рельефных образа, расположенные друг возле друга. Один из них изображал женщину с ласковой улыбкой на устах, украшенную сегодня венком из крокусов. Его надели поверх ее гипсового лба, и от этого высеченная фигура стала еще привлекательнее. Ее друг был одет в кольчугу и плащ, его меч неподвижно стоял рядом с ним, а руки держали щит, на котором красовался семейный герб с кометой.

— Очень похоже на папу, — рассудительно произнес Мартин и провел указательным пальцем по сверкающим каменным гребням и складкам. — Он будет здесь счастлив, я знаю это наверняка.

Роберт, подражая ему, положил свою маленькую руку на искусно сделанную из гипса кольчугу.

Джослин осторожно прикоснулся к плечу Мартина, посмотрев на могилу Железного Сердца. Он долго искал настоящего мастера в Ноттингеме среди своих знакомых прежде чем найти того, кто смог бы осуществить все им задуманное. Никакой набожности во взгляде или строгого наряда — все это скрыло бы его суть. Он хотел видеть Железное Сердце неугомонным жизнелюбцем, воином, а не святым. И мастеру во многом это удалось, если не считать тщательно причесанных волос Вильяма, который почти никогда не пользовался гребнем, но именно так его запечатлело на камне зубило скульптора. Рагнар же покоился в своей гробнице в Арнсби. Она была пышно декорирована, но лишь в малой степени напоминала его сводного брата. То же самое касалось и памятника Агнес, хотя работу над ним еще не завершили, ведь она умерла совсем недавно от еще одного приступа, которые в последнее время после гибели ее старшего сына случались с ней довольно часто.

Джослин не желал возвращаться к прошлому. Линнет всегда упрекала его, когда замечала, что он о чем-то размышляет, но все же позволяла ему минуты уединения. Он услышал сейчас легкую поступь ее шагов и повернулся, наблюдая, как жена идет вдоль стены, закутанная в плотный зимний плащ, ибо, несмотря на теплое солнце, в воздухе все еще ощущалась какая-то прохлада. Она передвигалась очень грациозно, и он почувствовал, как неожиданная радость захлестнула все его существо, его сердце тоже ликовало, отмеривая секунды блаженства.

Остальные тоже скоро подойдут, заполнив эту часовню, чтобы присутствовать на мессе, которая, как и полагалось, совершится за упокоение душ Вильяма де Роше и Морвенны де Гейл, но Джослин решил пока побыть среди своих самых близких родственников, наслаждаясь покоем, который царил под этими сводами у гробниц матери и отца, представляя им их трехмесячную внучку — темноволосую зеленоглазую Морвенну.