По указанию мэра Москвы Г. Х. Попова – поздно вечером 22 августа 1991 года начался демонтаж памятника Ф. Э. Дзержинскому на пока одноимённой площади в Москве.

Стоя у выходящего на площадь окна своего кабинета на пятом этаже старого здании КГБ, Леонид Владимирович заставил себя смотреть на это. Но горя на этот счёт новоиспечённый председатель КГБ, как ни странно, не испытывал. Он считал, что всё происходящее было закономерным.

Это расплата за близорукость, всесилие и корыстолюбие вождей, за нашу баранью бездумную натуру…. Не за то дело отдали свою первую, земную жизнь, Феликс Эдмундович?! Посмертно ответили за прегрешения потомков? – думал тогда один из них.

Однако уже на следующий день первый и последний Президент СССР подписал новый Указ о назначении на пост председателя КГБ СССР В. В. Бакатина. Вскоре тот в принципе согласился с инициативой Л. В. Шебаршина о выделении советской внешней разведки из аппарата КГБ СССР.

Но, не сработавшись с этим хамоватым и с большим самомнением партократом в госбезопасности, 23 сентября 1991 года Леонид Владимирович Шебаршин подал в отставку с поста начальника ПГУ КГБ СССР.

– «Власть, парализованная собственной слабостью, со своим высокомерным могуществом не нуждается в информации! – объяснил он своё решение заместителю – Я к нему с докладом, а это высокомерное невежество не преминуло мне язвительно ответить, что оно уже читало об этом в газетах!».

Николай Сергеевич Леонов недоумённо взглянул на своего теперь бывшего начальника.

Он ведь знал, что В. В. Бакатин без согласования с Л. В. Шебаршиным назначил тому первого заместителя из кого-то своих, или предложенных ему конкурентами Шебаршина, тем весьма обидев начальника ПГУ.

– «Николай Сергеевич, к сожалению, каждый человек лишь сумма обстоятельств, в которых ему лично отведено отнюдь не главное место! Лучше быть подальше от людей, которым нужна власть. Подальше от власти и её спутницы – лжи. Вожатым по жизни должна быть собственная совесть…. Заблуждение всегда наказывает заблуждавшегося… Бой барабанов лучше слушать издалека!» – добавил он на искреннее возражение Николая Сергеевича, завершая фразу своей любимой персидской пословицей.

– «Так что, Николай Сергеевич, …готовьтесь принимать дела!».

И генералы окунулись в бумаги и проблемы, вспомнив и про Гектора.

– «Мне, кстати, поставили в вину и судьбу нашего Гектора!».

И действительно, ещё до отставки начальника ПГУ высокопоставленные и осведомлённые конкуренты и недоброжелатели Л. В. Шебаршина при случае шипели в кулуарах:

– «Вот, что у нас бывает, когда нарушается годами на практике подтверждённая инструкция – не посылать холостых за границу!».

Леонид Владимирович Шебаршин конечно прекрасно знал и понимал, что согласно установленной в ПГУ практике, в длительные заграничные командировки направлялись только женатые сотрудники. А ещё лучше – сотрудники, имеющие детей. Это являлось дополнительной якорной цепью, связывающей разведчика с Родиной, мешающей его предательству.

В КГБ, как и во всех структурах СССР, огромную роль в продвижении по служебной лестнице играла личная преданность начальнику. Поэтому из таких преданных потом вполне могли сформироваться и предатели.

Основными качествами потенциальных предателей всегда были эгоизм, самовлюблённость, гипертрофированное чувство собственной значимости и непогрешимости, неспособность к объективной самооценке, снисходительность к своим недостаткам и нетерпимость к чужим.

Но здесь был другой случай. Агент был совершенно другим. И в Центре понимали это.

После заброса в США агента Нефертити они не могли вызвать обратно Гектора, не поставив под удар основного агента. Вот ПГУ и пришлось пойти на поводу у обстоятельств, подольше экспонировать Рауля, пока тот неожиданно не нашёл свою Исабель.

Более того, Леонид Владимирович прекрасно понимал, что наличие брака и детей не могло было быть гарантией, и само по себе не могло удержать разведчика от предательства. А в связи со смутой в стране, брожениями в умах и неразберихой в государственных органах, его подчинённые вовремя не вышли на связь с Гектором.

И хотя сам начальник ПГУ Л. В. Шебаршин в своё время указывал резидентам, что предметом их первоочередных задач должен стать, прежде всего, личный состав, но на местах это поняли не все, или не смогли понять.

Поэтому Гектор долгое время был без связи с Центром, сам выбрав себе задание, пока не вышел на посольство СССР в Аргентине. А в Москве его тем временем некоторые посчитали даже, чуть ли не предателем.

Рауль сам тоже всесторонне проанализировал свою ситуацию, и тоже предположил, что возможно Центр ему больше не доверяет.

Но в Москве тем временем разобрались и решили уже по-другому.

Его делом, судьбой и персоной занялись психологи и аналитики КГБ, докопавшиеся до исторических корней его менталитета.

Предки Гектора во втором колене были носителями исторической народной культуры России – зажиточными крестьянами, добившимися всё своим трудом и умом. В своё время у них естественно нашлись и желание, и силы, и время, и средства, чтобы приобщиться к культуре, образоваться самим и дать образование своим детям.

А раз он потомок выходцев из крестьян, приехавших в город и получивших в нём образование, работу, дом, приобщившихся к знаниям и культуре, дававшие им и новые перспективы, то не исключено, и весьма вероятно, что Гектор будет это ценить – решили тогда эксперты.

А его быстрое и надёжное проникновение в политическую элиту Буэнос-Айреса весьма способствовало и его новому награждению.

Вот в такой момент, ещё почти за месяц до своего ухода, Леонид Владимирович Шебаршин и решил поддержать своего подопечного, к тому же это давало ему возможность, таким образом, одновременно снизить накал критики в свой адрес, подав Гектора на награждение одним из орденов СССР, чуть ли не последним советским орденом Красного Знамени.

И вскоре, после провала ГКЧП, Президент СССР М. С. Горбачёв подписал закрытый Указ, по которому наряду с победителями от демократии был награждён и новоиспечённый агент влияния.

Но через неделю, 30 сентября, начальником ПГУ КГБ СССР неожиданно был назначен не начальник его аналитического отдела – профессионал генерал-лейтенант Н. С. Леонов или ещё кто-то другой из заместителей Л. В. Шебаршина, а штатский – крупный учёный-востоковед и политический деятель Евгений Максимович Примаков.

Так что судьба Гектора теперь переходила в другие, новые руки.

Новое ждало и в его новом доме, в Буэнос-Айресе.

В сентябре дон Диего объявил, что покупает новую квартиру на себя и жену, забирая туда Лусию де Серну и Мигеля.

А главной, скрытой причиной этого явилось повышение внимания к зятю со стороны моложавой жены тестя – бывшей бездетной вдовы военного – Паулы, ставшей всё чаще заглядываться на мужа падчерицы.