Джессика кивнула.

– Я не понимаю одного, – сказала она, подняв глаза от пола, – как ты узнал, что Майлз жив?

– Я не знал этого наверняка. – Прист вздохнул. – Но в предварительном заключении патологоанатома, которое отправил мне Джайлс, содержались некоторые важные детали, значение которых дошло до меня только потом. Во-первых, там говорилось, что тело Майлза опознала твоя мать, а во-вторых, результаты токсикологического анализа были отрицательными.

– Хотя ты точно знал, что Майлз был наркоманом.

Чарли кивнул.

– Фамилия патологоанатома тоже значилась в списке членов клуба Поденки на флешке, которую я отдал Ди. В доме его не обнаружили, но поймали позже, уже в Дувре. Видимо, он услышал, что произошло, и решил бежать.

– А почему того беднягу посадили на кол?

Прист отвел глаза.

– Когда полицейские обыскали дом Майлза, они нашли что-то вроде святилища, посвященного Владу Колосажателю. Там были книги о нем, постеры, комиксы, блоги, статуэтки, различные предметы искусства, посвященные ему, и медальон с его изображением. – Он снова посмотрел на Джессику. – Ты не могла этого знать. Ты же никогда не была у него дома. Майлз был одержим одним из самых порочных тиранов в истории. Чтобы восславить его, он и инсценировал свою смерть именно таким образом.

Джессика содрогнулась и подошла к аквариуму. Полосатые крылатки плавали, подныривая под специальные пластиковые мостики. Она коснулась стекла рукой.

– Их было три, – тихо сказала Джессика. – А сейчас осталось только две.

– Одна сдохла. Наверное, я их перекормил.

Мисс Эллиндер посмотрела на него:

– Мне очень жаль, Чарли Прист.

– Жаль, что не можешь остаться или что умерла одна из моих рыбок?

– Что не могу остаться. Я куплю тебе новую рыбку.

Слова застряли у Приста в горле.

– Значит, ты пришла, чтобы попрощаться.

Она медленно кивнула:

– Так надо.

И взяла его за руку. Ее рука была теплой, полной жизни и надежд. Чарли хотелось, чтобы это мгновение никогда не кончалось, но она отпустила его руку и повернулась к двери.

– Прости, Чарли.

– Нет. Подожди, – попросил он. – Ты хочешь сказать, что мы больше никогда не увидимся. Но ты неправа. Так не должно быть. Тебя давит груз вины, да?

– Чарли, все эти люди…

– Нам всем нужно место под солнцем. Знаешь, я тоже испытываю чувство вины.

– Что ты сейчас сказал?

– Я сказал, что тоже испытываю чувство вины.

– Нет, до этого.

Прист сглотнул. Эти слова просто вылетели у него сами собой.

– Я сказал, что нам всем нужно место под солнцем. Так говорила моя мать.

Женщина молчала.

– Джессика, неужели ты не видишь, как мы похожи?

Она прикусила губу. Ее лицо пылало, на глаза навернулись слезы. Они стояли безмолвно и смотрели, как утреннее солнце пробивается сквозь облака и заливает квартиру сияющим светом.

Прист глядел на доску настольной игры «Риск» и не видел, куда он может двинуть свою армию. Большая часть изображенной на доске карты мира была завоевана красными войсками Уильяма, и у его синих остался под контролем только небольшой участок в Восточной Европе.

Уильям постучал костяшками пальцев по столу.

– Когда же ты наконец поймешь, что статистическая вероятность того, что ты победишь в этой партии, стремится к нулю?

– Дай мне еще минутку.

Прист продвинул одно из своих подразделений на запад и бросил кости.

– Мне так нравится играть с тобой в «Риск», – сказал Уильям.

– А мне больше нравилось, когда мы играли в «Угадай, кто».

– Это естественно – ведь ты слабый шахматист, но хороший брат.

Уильям бросил кости и весело рассмеялся, убирая с доски фишку, изображающую наступающее подразделение Чарли.

– Как у тебя дела, Уиллс?

– Я беспокоился за тебя.

– Правда?

– Да. А что, это тебя удивляет? То, что я способен на такие добрые и альтруистические чувства? После того, что я сделал?

Прист показал на доску:

– Твой ход.

– Разве? И ты не хочешь продвинуть вперед вот эти войска? – Уильям показал на фишки в восточном углу доски.

– Сейчас твой ход, – повторил Прист.

Уильям пожал плечами:

– Как хочешь. – Он начал сверяться со своими карточками и выдвигать подкрепления на территории, где уже было полным-полно красной пехоты. – Стало быть, дело, которому ты посвящал все свое время, благополучно разрешилось?

– Да, оно разрешилось, если ты спрашиваешь именно об этом.

– Я слышал в новостях, что где-то в глуши разоблачили шайку неонацистов. Ты как-то к этому причастен?

– Можно я тоже задам тебе вопрос?

– Конечно. Какие могут быть секреты между родными людьми?

– Когда ты убивал тех людей, ты хоть раз видел Бога?

Уильям, собиравшийся бросить кости, застыл и поднял взгляд. Прист внимательно посмотрел на своего брата. Впервые за все те годы, которые Уильям провел в психлечебнице, он увидел в его глазах чуть заметный проблеск сострадания.

– Только однажды.

– И что ты сделал?

Какое-то время Уильям сидел совершенно неподвижно, потом бросил кости на доску.

– Я сдался. Моя работа была завершена.

Выйдя из лечебницы «Фен Марш», Прист увидел, что дождь утих. Он пошел через парковку к своей машине, опустив голову и засунув руки в карманы плаща. У машины его ждал Окоро.

– Как он? – спросил нигериец, когда Прист подошел ближе.

– Неплохо. Я выиграл у него партию в «Риск». Он теряет сноровку.

– Это же всего лишь азартная игра.

– Как и все остальное в этом мире.

– Хм. – Винсент открыл пассажирскую дверь и сделал Чарли знак садиться.

– Можно поведу я?

– Мою машину? Нет, Прист. Я не дам вам вести свою машину. Вы и ходите-то с трудом. Вы совершенно измотаны. Когда вы в последний раз спали?

Прист нехотя уселся на пассажирское сиденье. Окоро сел за руль. Салон пахнул новенькой кожей.

– Вспомните, – сказал Окоро, – МакЮэн рассказал нам о поденке еще в самом начале. Зачем он упомянул ее? В этом же не было никакой нужды.

– Думаю, все дело в его высокомерии и глупости. МакЮэну просто нравилось показывать, что ему известно больше, чем нам.