было подумать, что Капитолий защищает собственность от прессы и туристов, то сейчас закрадывается подозрение, что об угрозе района знают, но старательно закрывают глаза и утаивают информацию. Вопрос в том, насколько глубоки знания, и какой круг людей осведомлен.

— А расскажи что-нибудь про маму, — просьба звучит жалобно, даже удивляюсь.

Джейс от неожиданности запинается и, чертыхнувшись, останавливается, развернувшись лицом.

— Чего?

За семнадцать лет я ни разу не проявляла интерес к воспоминаниям брата о ней, и уж тем более не заводила разговор в открытую. Мне легко удавалось блокировать все, что связано с мамой, потому что помнила совсем чуть-чуть.

Джейс выжидающе сверлит взглядом.

— Стало интересно, что ты помнишь. Я практически ничего.

Брат с подозрением разглядывает, прежде чем пойти дальше.

— По четвергам она готовила мятное мороженое, — заполняю возникшую паузу. — И разрешала не ходить на тренировки.

Замечаю, как Джейс вздрагивает. Ткань свитера натягивается на напряженной спине. Мокрые насквозь, мы идём по пояс в ледяной воде. От мерзкого, липнущего к позвоночнику холода, не спрятаться.

Или дело не в холоде?

Молча стаскиваю куртку и набрасываю на плечи брата.

— Зачем? Надень обратно. Здесь холодно.

Игнорирую протест, продолжая развивать тему.

— А еще помню, как мама танцевала в обнимку с букетом цветов. Там были белые, розовые…

— Рокси. — Джейс решительно прерывает. — Пожалуйста.

— Не хочешь говорить? — голос звучит жалко.

Да и чувствую себя так же.

— Не хочу, — коротко бросает.

Не настаиваю. Оставшийся путь проходим в абсолютной тишине, разбавляемой хлюпаньем воды. Лишь пару раз Джейс предложил куртку, но после уверенной лжи, что согрелась, сдался.

Добравшись до выхода с Фермы, так же молча покидаем через похожий тамбур.

Птичник встречает пронизывающим сквозняком. Пройдя через небольшой холл, выходим на очередную смотровую площадку, откуда открывается вид на гигантскую клетку, полностью затопленную водой. Торчит только стеклянный купол с зияющей дырой и немного видно прутья, сквозь которые проступают гнилые ветки деревьев. Стены обшиты белыми экранами до потолка.

— Зачем экраны здесь? — не очень интересно знать, но от тишины сводит скулы.

— Наверное, чтобы птицы чувствовали себя комфортно. Создавали имитацию леса, крутили звуки природы. Там вверху колонки, — Джейс кивает на потолок.

— Надо же, двадцать лет назад здесь можно было медитировать, а сейчас без ствола в кармане не сунешься, — хихикаю. Нервы ни к черту.

Джейс закатывает глаза.

До выхода добираемся без происшествий. После огромной Фермы Птичник показался крохотной сарайкой. Ступив ногой на твердый бетон, вздыхаю от облегчения. Судя по выражению лица Джейса, он тоже расслабился. Протиснувшись между заблокированной дверью, выбираемся по широкому коридору, отделанному красивым розовым мрамором, в просторный холл. Эта часть отличается нарядностью и торжеством, ярко контрастируя с унылыми стенами бункеров.

Повернувшись, замечаю двери из витражного стекла, ведущие в кафетерий. Приблизившись, заглядываю внутрь. Часть обломков мебели плавает на поверхности, издавая глухое бряканье, соприкасаясь друг с другом и с ножками столов. Вдоль одной из стен стоят витрины для еды и напитков, а за ними деревянные стеллажи с уцелевшей посудой. Три лампы в классическом стиле свисают с потолка над барной стойкой. Приглядевшись, распознаю плавающие останки, плавно качающиеся на водной ряби.

Вспыхивает яркий свет. Уже привыкла к перебоям электричества, но каждый раз страшно от того, что можно разглядеть при нормальном освещении.

— Она любила цветы. — Голос Джейса отражается эхом по пустому коридору.

Удивленно поднимаю бровь. Брат изучает стены, не обращая на меня внимания.

— Белые, розовые — это хризантемы. Ее любимые.

— Ты не обязан говорить об этом, — мягко отвечаю.

— Все нормально. Просто ты застала меня врасплох.

Кивает на лестницу, призывая идти дальше. Послушно следую за ним, отрываясь от созерцания кафетерия.

— Она любила скручивать волосы в пучок и подкалывать карандашом. — Джейс старательно игнорирует взгляды, делая вид, что лестница занимательнее. — У нее часто бывало так, что загоралась идеей и тут же записывала. Когда ты собираешь волосы, очень похожа на нее.

— Правда?

— Правда, — Джейс улыбается. — Еще любила слушать старую музыку. Очень старую даже для меня.

Замечаю, что Джейс избегает слово «мама», рассказывая о ней, но решаю не акцентировать внимание. Брат продолжает:

— Папа шутил, что она из прошлого века, а… мама отмахивалась и говорила, что такую слушал ее отец, и она так чувствует его рядом.

Родители мамы и папы умерли еще до нашего рождения с Крисом, а Джейс практически ничего не помнил о них, только со слов мамы. Я знаю, что они были на хорошем счету у Корпорации, а дедушка по папиной линии даже входил в комиссию по разработке критериев для отбора Гарпий.

Поднявшись по лестнице и выбравшись, наконец, из ледяной воды, оказываемся у лифтовой шахты. Выглядываю из-за спины Джейса. Когда Фобос сказал, что от Джонатана мало что осталось, не шутил. Стены и пол заляпаны брызгами крови, а вокруг разлетелись остатки черепа, покрытые волосами. В окоченевшей руке со скрюченными пальцами мужчина сжимает лямку рюкзака. Ноги неестественно вывернуты, и оголенные кости торчат наружу, с которых капает тягучая кровь.

Джейс с невозмутимым лицом наклоняется к трупу и высвобождает рюкзак из цепких пальцев. Заглядывает внутрь и находит камеру.

— Вроде целая.

— Давай проверим? — предлагаю, чтобы сконцентрироваться на чем-то другом, кроме Джо.

Джейс включает камеру и находит в меню ряд отснятых роликов.

— О, это же я! — В кадре узнаю парк аттракционов и себя, с недоумением смотрящую снизу-вверх на колесо обозрения. — Джо снимал.

— Это ты одна уделала трех химер? — Джейс недоверчиво смотрит.

— Эй! Что за удивленный тон? — обиженно складываю руки.

— Шучу-шучу, — брат взъерошивает мне волосы.

Следующий ролик оказывается видеодневником. На нем Зои сидит возле костра в лесу, за ее плечом виднеется Ингрид, размеренно потягивающая чай. Запись сделана как раз перед тем, как встретила Джейса, Блю и Кайса возле самолёта.

— Что ж, сегодня 27 ноября, время 11:43. Ночью столкнулись с химерами. Не думала, что вид сможет выжить в диких условиях, однако животные приспособились к жизни без людей. Вид отличается от известного описания, гораздо крупнее и обладает организационным поведением.

— Опиши подробно, — Ингрид появляется в кадре.

— У нас есть отснятый материал с парка, — Зои недовольна, что ее перебили. — Кхм-кхм. На чем остановилась? Ах, да. Химеры ведут стайный образ жизни, и, полагаю, у них сформировалась четкая иерархия за годы изоляции. Когда оказались в ловушке на колесе, псы не стали нападать, а использовали звуковые сигналы для стаи. Может, это гончие? Выслеживают и загоняют добычу, а после зовут сородичей.

Зои поправляет воротник, делает глоток чая и молча смотрит куда-то в сторону. Запись обрывается, когда слышен радостный визг Марго. Она зовёт Кайса.

— Как они все умело