К тому времени, как на трон взошел Эдуард Четвертый, старая церковь замка обвалилась, король начал строить новую. Неф, однако, достроил уже Генрих Седьмой, а хоры воздвиг его сын, Генрих Восьмой. В часовне Виндзорского замка упокоилась возлюбленная супруга Генриха, королева Джейн. В конце пути король и сам собирался лечь рядом с нею навеки. Он всегда любил Виндзор, любил с самого детства. Много воды утекло с тех пор, как юный и красивый принц наведывался в Виндзор, чтобы охотиться, упражняться в боевых искусствах и наслаждаться турнирами. Поэтому не было ничего удивительного, что в Виндзоре, несмотря на тяжелый переход, король почувствовал себя вновь молодым. Придворные с изумлением наблюдали, как вверх по лестнице тащили огромную королевскую кровать, одиннадцати футов в длину и ширину. Сам Генрих карабкаться по крутым ступенькам уже не мог. Наверх его поднимали при помощи лебедки.

На второй вечер во время пира король изволил выслушать графа Марча, который просил дозволения вернуться домой вместе с супругой.

Разомлев от доброго вина, король сделался сентиментальным и сказал:

– Знаю, что обещал Ниссе, что вы сможете уехать до Рождества, но, милорд, останьтесь с нами до Богоявления! Ваша супруга любит проводить праздники в любимом доме, в Риверс-Эдж, как и ее мать в молодости. Однако, вернувшись домой, вы никогда больше не захотите почтить нас своим присутствием! Она деревенская мышка, эта Нисса! Такой же была и Блейз. И вы, Вариан де Уинтер, тоже деревенский затворник, в точности как и ваша жена. Я понял это летом, во время путешествия. В дальних краях вас куда сильнее интересовали породы овец и скота, нежели олени и прочая дичь. – Генрих усмехнулся. – И я не буду настаивать. Не хотите – не приезжайте, однако останьтесь с нами до Двенадцатой ночи. – Повернувшись к королеве, Генрих Тюдор спросил: – Вам бы этого хотелось, не так ли, дорогая? – И запечатлел слюнявый поцелуй на ее губах.

– Да, милорд, – учтиво ответила Кэтрин Говард. – Прошу вас, кузен, останьтесь и уговорите Ниссу! Пусть не сердится на меня, потому что я просто не в силах с ней расстаться. – Она приветливо улыбнулась Вариану, и граф подумал, что вполне понимает чувства короля. Кэт казалась такой искренней, такой любящей супругой!

Граф Марч рассказал Ниссе о просьбе короля и королевы.

– Молите Бога, чтобы ее измена вскрылась не раньше, чем мы отсюда уедем, – сказала она мужу.

Итак, король нарушил данное ей обещание. Но какой смысл сетовать и жаловаться Вариану? Одно было ясно. Кэт ничего не знала о гнусном происшествии в Кеттлби. Если бы знала, не просила бы остаться. Одно хорошо – с того вечера и Калпепер, и Син Воэн старались не попадаться ей на пути. На следующее утро сэр Синрик поразил придворных безобразным и огромным, размером с лимон, синяком под подбородком. Сказал, что во сне свалился с кровати.

Следующие несколько дней были посвящены охоте. Генрих был в своей стихии. Скачка верхом, погоня за оленем – ничего в жизни он так не любил. Каждый вечер пиршественный зал оглашался веселыми криками. Придворные ели, пили и танцевали. Из Ричмонда приехала леди Анна. Она бы с удовольствием отправилась в путешествие с королем, но предпочла остаться дома. Благородная дама не хотела затмевать Кэтрин Говард!

Она приветствовала Ниссу с большой радостью, крепко обнимая подругу.

– Чудесная была поездка? – спросила Анна. – Ах! Как же я тебе завидую!

– Ах, дорогая мадам, лучше бы вы поехали вместо меня, – грустно призналась Нисса. – Гораздо охотнее осталась бы я в Уинтерхейвене, с моими малышами! Когда мы уезжали, у каждого уже прорезались два зубика снизу, намечались и два верхних. Король не хочет отпускать нас до Богоявления. Я снова пропущу Рождество в Риверс-Эдж! Третий год подряд, подумать только… – Нисса тяжело вздохнула.

– Вы должны попросить свою маму, пусть как-нибудь пригласит меня на Рождество в Риверс-Эдж, – сказала Анна. – Ужасно хочется повидать те чудеса, о которых вы столько рассказывали, Нисса! Но это Рождество нам придется встретить в Хэмптон-Корте. В прошлом году никто не знал, что со мной делать. И я рада, что на этот раз мы будем с вами вместе.

Из Виндзора до Хэмптон-Корта предполагалось добираться по реке. Четыре месяца в дороге, и верховой ездой все были сыты по горло. Слуги короля заранее распорядились насчет барж, поэтому каждый знал, где его место. К удивлению Ниссы, им выпало путешествовать в обществе герцога Норфолкского.

Едва они ступили на его баржу, как герцог поклонился и с любезной улыбкой сказал:

– Понимаю, мадам, что вы меня не любите. Но я хочу путешествовать вместе с внуком, и тут вы не имеете права мне препятствовать. Кроме того, в Хэмптон-Корте соберется такая прорва придворных, что вы будете вынуждены воспользоваться моим гостеприимством.

– Милорд, после трех месяцев странствий я воспользовалась бы гостеприимством хоть самого дьявола, – ответила Нисса. Она отлично понимала, что герцог проявил к ним немалую щедрость. Иначе ночевать бы им в одной комнате с другой супружеской парой! Или бы их просто разлучили, отправив ее в общую женскую, а его – в мужскую спальню.

– Вы уверены, мадам, что я не дьявол? – усмехнулся он.

– Нет, не уверена, – дерзко ответила она.

Герцог опять рассмеялся, и на миг его лицо помолодело, стало беззаботным. Если бы он только знал то, что знаю я, грустно подумала Нисса. Но герцог уже беседовал с Варианом. Нисса с удобством устроилась на обитой бархатом скамеечке и стала смотреть на воду. Было первое ноября. День выдался холодным и пасмурным. Тилли вместе с прочими слугами уже отправилась в Хэмптон-Корт по суше, рано утром, с каретами и всем багажом.

Она разгладила воображаемую складку с бархатного платья цвета осеннего листа. Пришлось одеться понарядней: по прибытии в Хэмптон-Корт всем надлежало явиться в королевскую церковь и вместе с Генрихом принести хвалы Господу за благополучное возвращение и здоровье его возлюбленной королевы. Приказание было отдано еще накануне вечером, и Кэт буквально сияла от гордости, стоя рядом с королем. Нисса радовалась бы куда больше, если бы королева прекратила свою преступную связь. Но она знала, что это не так. Леди Рогфорд так и увивалась вокруг своей госпожи, нашептывая на ушко слова, которых никто не мог слышать, кроме королевы. И та краснела, точно маков цвет.

А еще Ниссе казалось, что с каждым днем Том Калпепер становился все более надменным и наглым. Фрэнсис Дерем, секретарь королевы, человек подлого и мрачного нрава, уже дважды рвался надавать тумаков красавцу-любовнику. К счастью, короля поблизости не было, поскольку драка в присутствии короля была тяжелым проступком. Чем выше поднималась звезда Калпепера, тем сильнее делалась открытая зависть Дерема. Придворные дамы уже вовсю сплетничали, особенно потому, что Дерем относился к Кэтрин Говард с неподобающей фамильярностью.

Ниссе было ясно, что Кэт увлечена Томом Калпепером всерьез. Интересно, думала она, вдруг кто-нибудь уже заподозрил королеву в неверности? Она смотрела на идущую впереди баржу короля и королевы, которые сегодня утром смеялись и ворковали друг с другом, будто новобрачные.