Этого придурка с неверными движениями, трясущимися руками и тусклым блуждающим взглядом можно теперь часто встретить в грязном кафе со странным названием, куда сами сметаются художественные отбросы, забытые ораторы и растерявшие деньги, совесть и здоровье богачи. Этому писаке еще подают здесь бокал кислого красного молдавского вина, обзывая пойло по французски, потому что кто-то иногда за него гасит кредит, и этот бывший оратор, хлебнув дряни, начинает судорожно водить ручкой по подвернувшейся бумаге, спешно выбрасывая на нее то, что привиделось ему.

Лишь иногда, когда на узкую сценку кафе вылезает усохший кузнечик-скрипач и женщина со сценической легендой Эвелина Розенблюм начинает петь, выводя не сильным, но гибким глухим голосом рулады, глаза придурка отрываются от писанины, и незрячий взор его блуждает по глухим углам странного заведения. Видимо, там он и добывает свои чумные истории, путающие остатки его разума.

А когда уже поздно вечером, подставив уставшие плечи, Эвелина тянет этого сумасброда в какой-то угол, то всегда спрашивает с надеждой, преданно заглядывая в глаза:

– Ну что, написал?

– Пока нет, – честно шепчет идиот и, трясяь, озираясь и оглядываясь, ищет в этом городе и в этот час хоть что-нибудь такое. Чего не было, нет и никогда не будет.