К бараку он подходил уже высохшим. В лучах рано встающего солнца любая влага испарялась за секунды. Захватив с собой воду, пакет с лепешками и сушеным мясом, которые он покупал у керхов, Арлинг отправлялся на раскопки. Несмотря на то что в полдень к месту раскопок подкатывал кухонный фургон со свежим хлебом, мясной кашей и фруктами, Арлинг перестал питаться из общего котла после того, как его попытались отравить. На дно тарелки с кашей, которую подал повар, был нанесен тонкий слой жира, смешанного с кровью водяной ящерицы. Случалось, что Регарди путал запахи или не мог определить их источник, но к крови это не относилось. Стоило рабочему на соседнем участке порезать палец, как он сразу чуял ее запах. Кровь ящерицы не была исключением. Арлинг не вернул тарелку назад и даже не сунул голову повара в котел с кашей, хотя ему очень хотелось сделать это. Он помнил о солукрае. Усевшись на песок спиной ко всем, Регарди сделал вид, что проглотил все до последней крошки, сам же скормил ядовитую кашу бархану, тщательно присыпав ямку песком. Пусть потом Ларан гадает, отчего яд не взял проклятого драгана.

В том, что это было делом рук нарзида, Арлинг не сомневался. За все время Ларан появился в городе всего пару раз, в основном, для того, чтобы передать Ремару личные поручения от имана, но каждый его приезд запоминался Арлингу хорошо. До отравленной каши была ядовитая эфа в палатке и несчастный случай на раскопках, когда на Регарди обрушилась конструкция из переходов и лестниц, сооруженная вокруг раскопанной крыши Алебастровой башни. Арлинг не верил в случайности, зато доверял интуиции и собственному чутью. Во всех случаях на месте случившегося или поблизости пахло Гоской и Сартом, рабочими из второй бригады, которые всегда вертелись рядом с Лараном, когда тот приезжал в город.

Арлингу хватало заработанных султанов, чтобы покупать еду у керхов. Рынок Сикта-Иата, где можно было приобрести любое кушанье, он обходил стороной, справедливо полагая, что Ларан там уже побывал. Керхи не были гарантией полной безопасности, однако Регарди старался приобретать то, что керхи готовили для себя. Если же охота была удачной, он готовил еду сам. Арлинг всегда охотился после раскопок, отправляясь с самукой в те оазисы, где он когда-то бывал с Сейфуллахом. Получив первые заработанные деньги, Арлинг купил у кочевников саблю, лук, колчан стрел и пару ножей. Когда получалось добыть дичи больше, чем можно было съесть за раз, он обменивал ее у керхов на бытовые мелочи, а иногда просто дарил, надеясь, что когда Ларан предложит кочевникам отравить его, те вспомнят его подарки. Запасов Регарди не делал, подозревая, что за его палаткой следят, а иногда обыскивают.

Поздно вечером Арлинг возвращался в шатер, умело обходя двух стражников, которые с некоторых пор стали патрулировать этот край города. Регарди знал, что Ларан хотел уличить его в нарушении городских порядков и привлечь к суду, но он не собирался давать ему повод для радости. Сейчас Арлинг не испытывал к нарзиду ничего кроме раздражения – из-за него приходилось отвлекаться на разные мелочи, которые занимали время. Как раз времени у Регарди не было.

Несмотря на физическую усталость, вызванную утренними тренировками, дневным тяжелым трудом на раскопках и вечерней охотой, Арлинг спал плохо, засыпая лишь тогда, когда к нему приходил кот. Наглый зверюга оказался одноглазым черным разбойником, который с завидным постоянством воровал цыплят у керхов и с кучеярской фермы, расположенной в двух кварталах от барака рабочих. Кот притаскивал цыплят не куда-нибудь, а в шатер Регарди. Одного съедал, второго оставлял на козьей шкуре, где спал Арлинг. Наверное, угощал. Регарди отдавал задушенного куренка собаке и бежал уничтожать следы, ругая кота на всех известных ему языках. Однажды он имел неосторожность угостить одноглазого молоком, которое как-то купил у керхов, и с тех пор кот требовал молока каждую неделю. Хорошо, что не каждый день. Однако без кота ему было плохо. Когда Арлинг собирался спать, то, прежде всего, убеждался, что собака уже лежала у очага, а кот сидел рядом, ожидая, когда он примет горизонтальное положение. Регарди знал, что совершает ошибку, привязываясь к животным, но успокаивал себя тем, что его ни разу не видели вместе с ними. И собака, и кот приходили с наступлением темноты, с ловкостью невидимых лазутчиков пробираясь мимо патруля и рабочих, возвращающихся из «Песчаного Короля».

Теперь Арлинг знал, что если ад, о котором рассказывали жрецы Амирона, действительно существовал где-то на земле, то он был здесь – в старом Балидете. Две недели назад они добрались до мертвецов, которые сохранились в песке так же хорошо, как если бы умерли только вчера. Сначала рабочие боялись трупов и отказывались к ним прикасаться, но когда их появилось слишком много, могильщиков из Сикта-Иата стало не хватать, и рабочим пришлось помогать.

Арлинг хорошо запомнил своего первого мертвеца. Когда лопата вонзилась во что-то твердое, он привычно опустился на колени, полагая, что наткнулся на перила или декоративный барельеф Алебастровой Башни. По приказу главного раскопщики не должны были портить архитектуру древнего города, поэтому те стены башни, где имелся декор, очищали вручную. Вытащив из-за пояса толстую кисть, Регарди принялся сметать песок, когда вдруг понял, что слышит совсем не тот звук, который обычно раздавался от прикосновения метелки к камню. Пальцы опустились с нехорошим предчувствием, потому что обоняние уже рассказало ему, что за находку он раскопал.

Человек, поднятый бушующей стихией под крышу Алебастровой Башни, умер мгновенно. Его череп был проломлен острием каменного выступа. Если бы не дыра в голове, можно было бы подумать, что он спит. Песок сохранил тело почти в идеальном состоянии, высушив влагу и не дав тлену коснуться плоти. Арлинг провел рукой по лицу, освобождая от сухой грязи глазницы и рот. Вся его жизнь была усеяна трупами, и Регарди редко испытывал сожаление о том, что кто-то покинул этот мир раньше него. Мертвец был похож на булочника, у которого Арлинг покупал лепешки, однако он так же мог быть и трактирщиком, и стражником, и торговцем – любым из тех, кого знал Регарди. Даже если они никогда не встречались, тот факт, что они жили в одном городе, ходили по одним улицам и дышали одним воздухом, уже делал его близким человеком. Погладив мертвеца по голове, Арлинг испытал странное чувство, которому не сразу нашел объяснение. То была скорбь – глубокая горечь по людям, которые в отличие от него нашли свою смерть. Трудно соперничать с достоинством умерших.

За спиной раздался крик рабочего. У нормальных людей мертвецы обычно вызывали страх. Никто из рабочих, раскапывающих Балидет, раньше не жил в этом городе. В Сикта-Иате насчитывалось не больше десятка коренных балидетцев, но те предпочитали держаться от бывшего дома на расстоянии. И Регарди их понимал.

Пока рабочие бегали за тележкой, Арлинг сидел рядом с мертвецом, погрузившись в мысли. Неожиданно мертвый кучеяр поднял голову и голосом Нехебкая насмешливо произнес:

– Человек, что пузырь на воде. Скажи мне, друг мой, ты еще долго будешь искать мякоть в камнях? Поторопись, я уже заждался.

Арлинг отпрянул и до конца дня чистил декоративную розетку на каменном выступе башни, за что получил выговор от бригадира. Но это было давно. С тех пор мертвецы встречались каждый день. Рабочие уже не боялись их и с шутками складывали мертвые тела в сторону, чтобы вечером отвезти их к похоронной башне – дахме.