— Счастливо встретиться, Никс.

— Ты все сделала правильно, дочь моя. Теперь я снова горжусь тобой.

— Мне потребовалось на это слишком много времени, — виновато вздохнула я. — Прости меня.

Но взгляд Богини был исполнен неземной доброты.

— Зои Редберд, я могу сказать тебе только то, что говорю всем своим сильным и преданным дочерям — ты должна сама простить себя. Тебе не за что просить прощения у меня.

— А мне? — спросил Калона. — Ты когда-нибудь простишь меня?

И тут Богиня взглянула на него. Глаза ее были печальны, но губы остались тверды, и слова прозвучали холодно и безучастно:

— Если когда-нибудь ты станешь достоин прощения, то сможешь попросить о нем. Но не раньше.

Богиня убрала руку со лба Старка и щелкнула пальцами в сторону Калоны. В тот же миг клей-мор исчез из его груди. Порыв ветра утих, и тело Бессмертного безвольно соскользнуло со стены арены.

— Сейчас же ты уплатишь долг моей дочери, а затем вернешься в реальный мир к ожидающим тебя последствиям твоих деяний. И знай, мой павший Воин, что не только твоему телу, но и духу, запрещен вход в мое царство.

Сказав это, Никс повернулась спиной к Калоне и наклонилась над Старком. Она нежно поцеловала его окровавленные губы, а затем воздух вокруг нее всколыхнулся, замерцал — и Богиня исчезла.

Когда Калона встал на ноги, я инстинктивно шагнула назад, выставив вперед ладони, чтобы в случае необходимости вновь швырнуть в него воздухом. Но наши взгляды встретились, и я увидела, что Бессмертный беззвучно плачет.

— Я исполню все, что она приказала. Я всегда делал то, что она приказывала — за исключением одного-единственного раза.

Вместе мы подошли к телу Старка.

— Я возвращаю тебе последний вздох жизни. Вместе с ним ты вновь оживешь и примешь небольшую частицу моего бессмертия в уплату за человеческую жизнь, которую я забрал, — сказал Калона.

А затем он сделал нечто такое, от чего у меня отвисла челюсть — он наклонился над Старком и поцеловал его, как это только что сделала Никс.

Тело Старка вздрогнуло. Он захрипел и судорожно вздохнул.

Прежде чем я успела его остановить, Калона положил одну руку на плечо Старка, а другой с силой вырвал свое копье из его тела. С диким криком Старк рухнул на землю.

— Придурок несчастный! — завопила я, бросаясь к Старку и кладя его голову себе на колени.

Он тяжело дышал, со свистом втягивая в себя воздух, но все-таки дышал! Я зло посмотрела на Калону.

— Неудивительно, что она тебя не простила! Ты жестокий, бессердечный и совершенно испорченный!

— Держись от меня подальше, когда вернешься. Там не царство Никс, и Богиня не прибежит спасать тебя, — процедил Бессмертный.

— Чем дальше от тебя, тем лучше! — огрызнулась я.

Калона распахнул крылья, но перед тем как он поднялся в небо, липкие щупальца кромешной Тьмы заструились из стен арены и черной земли под его ногами. Калона стоял и смотрел на меня, а мерзкие черные змеи оплетали его тело, глубоко впиваясь в плоть.

Кусок за куском они кромсали его тело, покрывая его своей кишащей массой, пока Калона не превратился в столб клубящейся Тьмы, крови и горящих янтарных глаз. И тогда щупальца добрались до его глаз и впились в них. Я завизжала от ужаса, когда они вырвали из него что-то яркое и такое блестящее, что мне пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть.

Когда я снова открыла глаза, тело Калоны исчезло вместе с ареной, а мы со Старком оказались в священной роще.

Зои

— Зои! Что это? Что случилось? — Старк пошевелился, пытаясь обрести власть над своим искалеченным телом.

— Шшшш, все хорошо. Все замечательно. Калона улетел. Мы в безопасности.

Взгляд Старка остановился на мне, и я увидела, как из его глаз ушло напряжение. Старк тяжело обмяк у меня на руках, уронив голову мне на колени.

— Это снова ты. Ты больше не разбита.

— Это снова я, — повторила я, дотрагиваясь до его лица в тех немногих местах, где не было синяков, крови или переломов. — И на этот раз это ты у нас разбит.

— Нет, Зет. Раз ты цела, то я в полном порядке, — хвастливо заявил Старк, но тут же закашлялся, и из раны на его груди снова потекла кровь. Он закрыл глаза, и лицо его исказилось от боли.

Великая Богиня! Как же страшно он искалечен!

Но я заставила себя говорить спокойно:

— Ладно, как скажешь, хотя выглядишь ты не то, чтобы очень... Ну да ладно. Давай-ка мы с тобой поскорее вернемся в свои тела. Они, наверное, уже заждались, бедненькие.

Новая судорога боли пронзила тело Старка. Дыхание его превратилось в хриплые вдохи, но он все-таки открыл глаза, чтобы посмотреть на меня.

— Ты должна... вернуться. Я пойду за тобой... только... отдохну немножко.

Я почувствовала нарастающую панику.

— Нет, Старк. Я никуда не пойду без тебя. Просто скажи, что тебе нужно, чтобы вернуться.

Он поморгал, а потом его распухшие разбитые губы дрогнули в мучительной гримасе, отдаленно напоминавшей его прежнюю насмешливую улыбку.

— Весь фокус в том, что я... не знаю, как мне... вернуться обратно.

— Что? Старк, я говорю совершенно серьезно.

— Я тоже. Понятия не имею, честное слово.

— А как ты сюда попал?

Его губы снова дрогнули.

— Через боль.

— Ну вот что, — недовольно фыркнула я. — в таком случае, ты должен уже давно быть дома. Чего-чего, а боли тут было выше крыши!

— Так-то оно так, но там со мной был древний... Хранитель, который при помощи острого кинжала... умело отправил меня на грань жизни и смерти. Я не... представляю, как дать ему понять, что мне пора возвращаться. А ты как собираешься вернуться?

Но мне не нужно было ломать голову над этой загадкой. Для меня ответ был прост, как дыхание.

— Я последую за своим духом, и он приведет меня в тело. Там мое настоящее место, в реальном мире!

— Так сделай это, — тут Старку пришлось замолчать, чтобы переждать новый приступ боли. — А я чуток отдохну и сделаю то же самое.

— Нет, Старк. У тебя нет моей власти над стихией духа. Ничего не выйдет.

— Здорово, что власть над стихиями осталась при тебе. Я боялся, что она тоже исчезнет... вместе с твоими татуировками.

— Исчезнет? — Я повернула руку ладонью вверх — и убедилась, что сапфировая вязь татуировок бесследно исчезла. Тогда я посмотрела на свою грудь. Длинный розовый шрам остался, но куда подевалось все остальное? — Они все пропали? Даже те, что на лице?