Но выполнить задачу, поставленную Сталиным, личному составу 5-й танковой армии не удалось – продвижение бригад было остановлено сильным огнем артиллерии и танков противника. Не способствовала наступлению и заболоченная местность на пути движения танков. Но самый большой урон армия несла от налетов немецкой авиации, которая непрерывно бомбила ее боевые порядки, тылы и коммуникации. Особенно активно самолеты противника действовали во второй половине июля, когда бомбардировщики группами по 12–20 машин бомбили объекты армии по 7–9 раз. Очень сильно страдала от бомбежек пехота (2-я и 12-я мотострелковые бригады), которая временами вообще вынуждена была прекращать боевые действия.

Генерал-майор Лизюков в этой обстановке настойчиво требовал от командования Брянского фронта надежного авиационного прикрытия. Он просил, умолял: «Прикройте нас с воздуха, и мы сделаем все, что необходимо». В критическую минуту боя Александр Ильич не сдержался и резко заявил заместителю командующего фронтом генерал-лейтенанту Н. Е. Чибисову: «Вы не дали мне нанести удар железным кулаком, заставили вводить армию в бой по частям, так хоть теперь сделайте по-моему – дайте авиацию, иначе все погибнет!»[237]В ответ Чибисов назвал Лизюкова трусом, не имея к тому никаких оснований.

Все последующие дни продолжались ожесточенные бои. Предпринимаемые попытки частей 5-й танковой армии продвинуться вперед немцы отражали. 12 июля, подтянув силы, противник нанес контрудар, атаковав 2-й и 7-й танковые корпуса крупными силами пехоты и танков. Понесшие в предыдущих боях большие потери, ослабленные бригады 5-й танковой армии стали отходить. На следующий день немецкое наступление на север было остановлено. Несколько дней части армии вели бои на занимаемых рубежах, а вечером 15 июля перешли в наступление. К вечеру 16 июля 5-я танковая армия несколько потеснила противника, выйдя на рубеж Хрущево, Озерки, Ломово, где и закрепилась.

В ночь на 18 июля части 5-й танковой армии были сменены стрелковыми войсками и отведены в тыл. В тот же день на основании директивы Ставки ВГК от 15 июля 1942 г. 5-я танковая армия была расформирована. По данным штаба армии, в боях в период 6–16 июля ее части уничтожили несколько тысяч солдат и офицеров противника, 317 танков, 358 орудий, 166 минометов, 310 автомашин и 30 самолетов[238].

Признанный мастер танковых атак, дважды Герой Советского Союза, маршал бронетанковых войск М. Е. Катуков, анализируя действия 5-й танковой армии под руководством А. И. Лизюкова, в своих воспоминаниях написал:

Только теперь, когда изучаешь архивные документы, понимаешь, насколько верно и точно была задумана эта операция, которая даже не получила в нашей исторической литературе своего наименования. А смысл этого замысла Ставки заключался в том, что 5-я армия, получившая дополнительно вновь прибывший 7-й танковый корпус, при поддержке наших уже поредевших к тому времени 1-го и 16-го танковых корпусов должна была нанести удар с севера на юг в направлении Землянск – Хохол по северному флангу группы армий “Вейхс”, перерезать ее коммуникации, сорвать переправу через Дон и, выйдя в тыл противнику, помочь вырваться из окружения левофланговым дивизиям 40-й армии… Конечно, результаты контрудара были бы значительнее, если бы Лизюков имел время на его подготовку. Армия была введена в бой по частям, как правило, с ходу, без разведки местности и противника. Это также значительно ослабило мощь ее удара. Отрицательно сказались и слабая артиллерийская поддержка танкистов, и отсутствие надежного авиационного прикрытия. К тому же противник обнаружил выдвижение 5-й танковой армии на исходные позиции. А это привело к потере внезапности ее применения. Ко всему сказанному надо добавить, что армия Лизюкова не имела боевого опыта[239].

К сказанному М. Е. Катуковым следует добавить, что главной заслугой танкистов генерал-майора А. И. Лизюкова является то, что они оттянули на себя и задержали на несколько дней основные силы 4-й танковой армии немцев, предназначенные для охвата войск Юго-Западного фронта. Контрудар 5-й танковой армии генерал-майора Лизюкова в значительной мере способствовал срыву первоначальных планов немецкого командования по проведению операций «Блау» и «Клаузевиц».

Александр Ильич тяжело переживал неудачи армии, а тем более ее расформирование. Он всесторонне анализировал все проведенные ею бои, делая для себя необходимые выводы на будущее. Но будущего у него, как оказалось, оставалась всего одна неделя. После расформирования армии А. И. Лизюков был назначен командиром 2-го танкового корпуса. 25 июля 1942 г. один из батальонов 148-й танковой бригады его корпуса попал в окружение. Генерал-лейтенант Н. Е. Чибисов приказал А. И. Лизюкову лично вывести тот батальон из западни. Непродуманность такого шага была очевидной, ибо командир корпуса, садясь в танк, лишался возможности управлять подчиненными войсками в опасный момент боевой обстановки.

Однако приказ надо было выполнять, и Александр Ильич вместе с полковым комиссаром Асоровым на танке КВ выехал в направлении деревни Медвежье (Воронежская область), чтобы найти батальон и руководить его прорывом из окружения. Обратно Лизюков и Асоров не возвратились. Как выяснилось позже, при прорыве танк А. И. Лизюкова был подбит и все находившиеся в нем погибли.

Об этом эпизоде боевой действительности упоминает и маршал бронетанковых войск М. Е. Катуков:

С волнением следил я со своего КП за этой атакой. Танк, в котором находился Лизюков, вырвался далеко вперед. Но вдруг он словно споткнулся о невидимую преграду… Машина Лизювова была подбита прямым попаданием бронебойной болванки. Командир корпуса генерал А. И. Лизюков приказал экипажу машины покинуть ее. В этот момент рядом разорвался снаряд… С болью в сердце похоронили мы отважного генерала…[240]

Гибель Героя Советского Союза генерал-майора А. И. Лизюкова потрясла всех, кто его знал. В своих воспоминаниях Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский пишет:

В этих боях погиб командующий 5-й танковой армией генерал Лизюков. Он двигался в боевых порядках одного из своих соединений. Ему показалось, что танкисты действуют недостаточно решительно. Чтобы воодушевить их, генерал бросился на своем танке КВ вперед, ворвался в расположение противника и там сложил голову.

Мне было искренне жаль его. Мы познакомились с ним еще на ярцевском рубеже. Боевой, храбрый танкист. Он был хорошим командиром танковой бригады, мог бы быть неплохим командиром корпуса. Но танковая армия ему была не по плечу. Соединение новое, наспех сформированное, к тому же у нас еще и опыта не было применения такой массы танков. Армия впервые участвовала в бою, да еще в столь сложной обстановке, и, конечно, все это не могло не отразиться на ее действиях. Было от чего впасть в отчаяние командарму…[241]