просто слишком силён, пускай и туп, пускай и без эффективных атак. Летающий неубиваемый колобок из гноя!

Тут бы очень кстати пригодился бы порох или иная взрывчатка, но чего нет, того нет. Улюк словно желая несмотря на все возможные препятствия получить премию Дарвина с диким криком бросился на Гниль. Его самоубийственная атака имела эффект - значительная часть гнойного шара покрыла известь, только вот биомасса привычно потекла вниз, в то время как новые и новые слизи позволяли восполнять утраченное, да и сам гоблин увяз в этом гное, и начал медленно в него втягиваться. Резким рывком, я высвободил отбитого гоблина, после чего отбросил его назад. Гниль снова начала приближаться.

Этому монстру не нужны ни сильные атаки, ни большая скорость. С упорством асфальтового катка, Гниль всё сильнее прижимала нас к завалу, с каждой минутой убеждая, в том, что наших сил просто не хватит, чтобы нанести заметный вред.

- Эй парни, придержите-ка эту погань на расстоянии, - обратившись к гоблинам я тут же принялся готовить двух оставшихся крыс к жертвоприношению.

Гниль всё так же отлетала в сторону, когда известь слишком активно попадала на поверхность шара гноя, но через некоторое время вновь возвращалась, намереваясь похоже всех нас втянуть в себя.

Я торопился, и чувствовал дикое напряжение, мой план отдавал лютой авантюрой, но другая идея могла потребовать жертвовать жизнями других гоблинов.

Кровью крысы я начертил круг призыва на полу пещеры, после чего наполнил круг Тенью, от чего пространство внутри круга стало напоминать собой дыру в пропасть, после чего я начал читать заклинание.

- Я призываю во имя моё! Правом Древней Крови и грузом прожитых лет! Призываю Созданий Тени, чтоб изничтожить врага! Примите платой кровавую жертвенную кровь! Пройдите через дверь, тропою моей силы! - Дочитав заклинание, я принёс в жертву последнюю крысу, и тут же её жизнь затянуло в круг призыва. Я продолжил подкармливать призыв своей магией и тени зашевелились. Медленно и нехотя они начали клубится, подниматься выше, выпуская на своды пещеры множество черных бабочек.

По моей спине пробежали громадные мурашки. Бабочки... Только обычный невнимательный человек, мог бы считать этих теневых насекомых обычными бабочками... Эти существа были черными даже на фоне темных уголков пещеры, они как миниатюрные черные дыры поглощали даже свет от мха и лишайника растущего на стенах. В них, даже без помощи магического восприятия, чувствовалась ненормальность. Я указал на Гниль, и весь рой Теней начал садиться на громадный шар плоти. В несколько секунд шар стал абсолютно чёрным, и впервые стало понятно, что чудовище испугалось. Я даже почувствовал недоумение, ощущая это слабое искажённое чувство страха, шар задрожал взорвав верхний слой псевдоплоти, отбрасывая рой бабочек на стену, но уже спустя мгновение, бабочки вновь облепили его чёрным ковром.

Гниль снова и снова пыталась сбросить бабочек, но с каждым разом всё больше теряла свою биомассу и даже слизи восполняющие её казалось начали заканчиваться. Призванные иной твари жадно пожирали саму жизнь этого монстра. раз за разом, чудовище взрывала свою плоть, пыталось улететь, раздавить бабочек своей громадной магической силой, но только лишь оттягивало, а то и приближало неизбежное. Я видел в этом урок для себя будь то огромные запасы маны, мощные заклинания и даже подавляющая мощь - это далеко не гарантия, что ты сможешь выжить.

Почувствовав, как Гниль слабеет, я сфокусировался на связи между мной и начал обращать призыв вспять.

- Правом Древней Крови заявляю, ваш долг исполнен! Примите плату, и возвращайтесь, туда откуда пришли! - Рой теней слушался, но слушался неохотно, желая остаться в этом мире подольше. Каждая бабочка была дверью в родной мир тени, каждая бабочка ощущалась в пространстве словно миниатюрная чёрная дыра, втягивала в себя свет. Эти жуткие черные провалы заметно выросли после своей краткой трапезы, стали сильнее и хотели ещё... Мне приходилось тратить остатки своей маны, тратить оставшуюся кровавую энергию лишь бы эти твари вернулись назад. Нехотя, черные проломы реальности возвращались в родной мир, сквозь круг призыва. Закончив, я втянул в себя оставшуюся энергию круга, после чего залил место призыва огнём. Переведя дух, я оглянулся вокруг, проверяя не осталось ли подобных бабочек поблизости, и только убедившись, что ни одной не осталось, перевёл своё внимание на Гниль.

Шар гноя растекся безжизненной массой и в её центре шевелилось нечто, размером с волейбольный мяч. Существо с двумя зубастыми ртами, щупальцами и множеством глаз по всему телу. Шарик извивался, жизненная сила пульсировала и медленно уменьшалась, всё же атаки роя теневых бабочек не прошли для монстра бесследно. Я подошёл ближе к извивающейся твари, и наполнив когти мощью Родословной и врождённой теневой магии нанёс несколько мощных ударов. Гниль умерла, а мой резерв показал дно. Оставшиеся слизи потеряли слаженность и начали медленно разбредаться по пещерам.

Заметив знакомые жизненные силы за завалом я сотворил Чревовещание, поручая арьергарду разобрать завал, после чего от моего резерва остались сущие крохи. Нужно было осмотреть отряд и свои травмы, восстановить хотя бы часть сил и подготовиться к встрече возможного неприятеля, но стоило спасть напряжению, как нечто сильно обеспокоило меня.

Останки Гнили пахли омерзительно сладко. Это полное жизни мясо, казалось лучшим деликатесом, казалось бы стоит съесть этот потрёпанный шарик, и моя Родословная станет старше на пять, а то и на десять лет. Не так много как хотелось бы, но это приблизит меня к цели, да и сам вкус может быть очень впечатляющим.

С трудом я подавил наваждение, но стало очевидно, что стоило монстру умереть, как его останки начали пахнуть всё вкуснее и притягательнее, даже другие члены нашего отряда начали облизываться и с интересом оглядываясь остатки.

- Умно, само придумало? - тихо обратился я к останкам Гнили, после чего вычистив одно глиняных вёдер, поместил туда останки, выждав некоторое время восстановил часть сил и запечатал останки "Клеем". Это ещё не конец.

Интерлюдия Девочка с хворостом

Кутык осторожно повёл носом прислушиваясь к запахам в воздухе. Пахло самкой, что вызвало у семилетки приятное шевеление в паху. Гоблин почесал свою лысую голову, давя пару мерзких гнойников, и размазывая их содержимое по своему лбу. Кутык улыбнулся, погладил свой живот, и достал свой костяной нож. Осторожно выбираясь из снежной берлоги, гоблин поёжился, внутри было тепло и уютно, на улице же холодно, и отвратительно светло. Кутык зашипел,