— Кто есть? — удивился Густав.

— Инопланетяне. — Пилигрим проводил взглядом падающую звезду. — В это время года всегда такой звездопад, — сказал он. — Я думаю, если они есть, если действительно там, наверху, существует разумная жизнь, то почему они до сих пор не прилетели, чтобы помочь нам, направить нас по правильному пути?..

— Я думаю, у них полно своих проблем. — Германа рассуждения Дуго почему-то разозлили. — Вот когда они со своими проблемами разберутся, тогда и прилетят к нам. А пока я хотел бы поговорить о спасении клана Ветродувов, если ты, конечно, закончил со своими идиотскими пришельцами. Что нам делать с девчонкой?

— Не знаю, — вздохнул Дуго, — Герда к ней уже успела привязаться…

«Выходит, — подумал Герман, — не я один не знаю, что делать. Вон даже многоопытный Пилигрим в растерянности, рассуждает о какой-то чуши вроде пришельцев. Да и как не быть в растерянности, если прямо тебе на голову вдруг падает девятилетний ребенок и смешивает все планы?! С девочкой не станешь ломиться через лес, придерживаясь необходимой для спасения клана скорости…»

— А мы? — внезапно продолжил Дуго. — Во что верим мы? У нас нет веры. Все мы — дети Последнего Завета. Наш удел — неверие. Наше будущее — туманно. У нас нет никого, кто помог бы нам, направил нас, наставил на путь истинный…

— Ты что это? — вытаращился на Пилигрима Густав. — Кто это нам поможет?

— Никто. — Дуго посмотрел на великана с грустью. — Я читал эту книгу, написанную безумцем, и думал, может быть, Меганикам повезло куда больше, чем нам. У них есть Последний Завет. У них есть их вера. А у нас? Что есть у нас? Только обломки минувшего и попытки собрать воедино стремительно разваливающийся под нашими ногами мир. Радиация, мор, постоянные конфликты между кланами. Все охраняют свою территорию, борются за существование, и все постепенно вымирают, вырождаются. Сколько всего людей осталось на нашей планете? Есть ли хоть один клан, население которого растет, а не снижается? Наступит ли когда-нибудь день, когда люди объединятся и перестанут воевать, или нам суждено увидеть окончательный закат нашего вида?

— Не стоит впадать в уныние, — заметил Герман, — вот спасем Ветродувов и сразу займемся увеличением популяции нашего вида. Я чувствую в себе немереный потенциал в этом деле. Да и Густав тоже поможет. Правда, Густав? — Герман подмигнул великану, и тот радостно загоготал:

— Ага, я готов для популяции того этого самого…

— А вот ты, Герман, во что ты веришь? — спросил Дуго.

— В себя, — помолчав, ответил следопыт. — Верю, что у меня хватит времени, чтобы поймать цель в оптический прицел и сил уйти от погони. — Лицо его стало жестким. — А вот чего я не люблю, так это предаваться воспоминаниям и унынию. А еще я не люблю тупого философствования, далекого от окружающей меня действительности. Ты меня понимаешь, Пилигрим?

— Думаю, что да, — кивнул Дуго и торжественно изрек: — Я полагаю, Герман, что ты — человек будущего.

— Чего? — удивился следопыт.

— Я некоторое время наблюдал за тобой. Теперь я уверен, что из таких, как ты, Германов будет состоять костяк будущего человечества. У людей будут новые уникальные способности, уверенность в собственных силах, готовность и необходимое мужество, чтобы пережить все потери и катаклизмы. Глядя на тебя, начинаешь думать, что люди выкарабкаются.

— Спасибо, — сказал Герман несколько ошарашенно, — а я думал, ты меня не особенно жалуешь.

— У тебя полно недостатков, — согласился Пилигрим, — надеюсь, ты и сам это осознаешь.

— Ага, у него все недостатки налицо, — вмешался Густав.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Дуго.

— Я имею в виду, что у него рожа кривая. — Великан радостно захохотал, крайне довольный своей шуткой.

— Я вот сейчас тебе покажу кривую рожу, Клубничная Шевелюра, — пообещал Герман.

Послышались тихие шаги, следопыт обернулся.

— Она стонет во сне, — Герда присела рядом, — бедная девочка.

— Неудивительно, — откликнулся Дуго, — после того, что ей пришлось пережить. Наверное, ее родители были среди убитых. — Пилигрим нахмурился. — Месть никогда не представлялась мне чем-то необходимым, но иногда бывают ситуации, когда…

— Папа, — приподняла бровь Герда, — ты помнишь, что сказано о мести в кодексе Пилигримов?..

— Я отлично помню, но в этой деревне жили мои старые друзья, они никогда и никому не делали зла…

— Мы так и не смогли узнать от девчонки, кто напал на деревню, — вздохнул Герман, — и, кажется, так и не узнаем. А жаль. Не знаю, что там написано в кодексе Пилигримов, но лично мне очень хотелось бы поглядеть в глаза тому, кто это проделал. Может, если расспросить найденыша поподробнее…

— Не все сразу, — сказала Герда, — девочка слишком испугана. Надо дать ей время прийти в себя. Думаю, она все сама нам расскажет.

— Время, время! На все требуется время. У нас нет времени! — взорвался следопыт. — Я чувствую, что мы теряем время, и теряем его абсолютно бестолково! Все ваши планы добраться до Дрездена в кратчайшие сроки летят ко всем чертям. Даже Черный Принц — Клубничная Шевелюра уже понимает, что мы не укладываемся в отпущенные временные рамки. Бродим по этому Лихолесью, да еще и Буря нас задержала. Наше промедление — это смерть для людей. Они не могут вечно прятаться в Убежище, Ангелы не будут ждать, когда соседние Базы Госпитальеров догадаются, что произошло с их братьями во Франкфурте, и нанесут удар первыми. Мы опаздываем! И наше опоздание будет дорого стоить!

— До Дрездена уже недалеко, — прервал Дуто затянувшуюся гневную тираду. — Послезавтра мы пересечем реку и, по моим расчетам, самое позднее через два дня будем в Городе.

— Ты сам-то в это веришь? У нас на руках ребенок. Она быстро устанет в пути. Нечего и думать, чтобы добраться до Госпитальеров за два дня, — сказал Герман, — даже если мы ее по очереди будем тащить, темп продвижения существенно снизится. Ребенок будет капризничать, звать маму…

— Я говорил о времени в дороге с учетом присутствия ребенка, — пояснил Пилигрим.

— То есть, не будь девочки, мы бы пришли быстрее?

— На что ты намекаешь? — В голосе Герды зазвучали металлические нотки.

— Не будь малышки, дорога составила бы один, ну максимум полтора дня. — Пилигрим покосился на дочь, предчувствуя приближение бури.

— О чем вы, черт вас побери, говорите?! — взорвалась Герда. — Да как это возможно?!

— Да ни о чем я не говорю, девочка моя, — Дуго примиряюще поднял руки, — просто отвечаю на вопрос нашего друга.

— А вот я говорю! — заявил Герман. — Она нас задерживает, и ты это прекрасно знаешь! Нам еще осталось только в няньки записаться!

— Ты предлагаешь ее бросить?

— Нет. Но дорога слишком тяжела для нее и слишком опасна. Ее надо куда-нибудь пристроить.