Джиллиан медленно пошла по садовой дорожке.

10

– Я знала, что вы вернетесь.

Лайза Стэнфорд долго не реагировала на звонок. Джону пришлось несколько раз пройтись перед ее окнами, в надежде, что она выглянет в окно и увидит, что он пришел один, без ее мужа, полиции или кого она там еще боялась. Он звонил снова и снова, пока наконец дверь не открылась с характерным зуммером. Лайза стояла наверху, у дверей квартиры, и ждала его.

– Хотите чаю? – спросила она, когда Джон вошел.

– Нет, спасибо. Лайза, вы знаете Тару Кейн?

Джон внимательно наблюдал за ней, задавая вопрос.

Лайза испугалась, зрачки ее расширились.

– Тару Кейн? Да, я знаю ее…

– Вчера я просил вас рассказать мне все, – с упреком напомнил Джон.

– Но вы не спрашивали о ней, – чуть слышно возразила Лайза.

Она прошла в гостиную, опустилась на стул за обеденным столом. Джон прошел следом и встал посреди комнаты.

– Ваша машина зарегистрирована на нее. Полагаю, за квартиру тоже платит она.

Лайза кивнула.

– Это она снабжает вас деньгами? Ваш муж давно заблокировал счета, которыми вы могли бы воспользоваться…

– Она открыла счет на мое имя и дала карту. Я могу снимать деньги сколько нужно.

– Неслыханная щедрость. Она платит за квартиру, дает вам деньги на жизнь… Это нормально, по-вашему?

– Я все верну. Так мы договорились.

– Ясно. И когда же?

– Пока не знаю. Все произошло так быстро… трудно было строить какие-то планы.

– Что произошло быстро?

– Мне пришлось уйти из дома, скрыться.

Все это время Лайза смотрела в стол перед собой. Когда же подняла голову, Джон увидел в ее глазах гнев и слезы.

– Вам этого не понять… Никто не поймет, пока сам не испытает. Много лет я жила в страхе… отчаяние, унижения, физическая боль… и душевные муки. Я знала, что однажды он убьет меня… просто знала.

– Он не зашел бы так далеко, – возразил Джон. – Хотя, положа руку на сердце… ваш муж подонок, Лайза, но не дурак. Не думаю, что он так стремится попасть за решетку.

– Он не попал бы туда, можете мне поверить. Выставил бы все как несчастный случай, нашел бы лазейку. Я знаю его достаточно давно, он всегда выйдет сухим из воды.

Ну вот, опять двадцать пять… Мантия всемогущества, которой Лайза с таким удовольствием окутывает своего мужа. Он – превыше закона и порядка, недосягаемый и неподсудный, что бы ни делал. Возможно, подумал Джон, вероломство таких мужчин, как Логан Стэнфорд, в том и заключается, что они втаптывают жен в грязь, а самих себя превозносят до небес. Хуже физического насилия эмоциональное – то, что сотворил Стэнфорд с рассудком несчастной Лайзы. Она ведь умная, образованная женщина. И все же Стэнфорд заставил ее раз и навсегда усвоить, что она – никто, а он – бог. Ей не нужно даже вступать в борьбу с ним, чтобы проиграть. Одна мысль об этом – сокрушительное поражение.

Джон покачал головой. Разводить философию было некогда. Он сам не знал почему, но не мог избавиться от ощущения, что время дорого. Опасность следует за ними по пятам.

– Оставим эту тему, – сказал он. Убеждать Лайзу Стэнфорд в том, что ее муж может с тем же успехом оказаться за решеткой, что и любой другой преступник, было бесполезно. – Как давно вы знаете Тару Кейн?

– С октября прошлого года, – ответила Лайза. – С тридцать первого октября, если точнее.

– То есть не так давно?

– Нет. Около двух с половиной месяцев.

Джон подошел к столу и сел напротив Лайзы. Он дрожал от нетерпения, но сдерживался, боясь ее отпугнуть.

– Как вы познакомились?

Лайза рассмеялась.

– Случайно. Нас пригласили на день рождения – большое торжество в отеле «Кенсингтон». Бывшему коллеге моего мужа исполнялось семьдесят пять лет. Муж настоял, чтобы я поехала с ним, хотя мне и нездоровилось. Я была на грани нервного срыва, не говоря уже о «фиалке» под левым глазом. Вдобавок веко опухло. Не очень-то удобно показываться на люди с таким украшением.

– Понятно, – кивнул Джон. – Но вашего мужа, похоже, не смущало, что это может вызвать подозрения?

– Он знал, что я умею скрывать следы побоев. Это ведь был далеко не первый случай. Для чего еще изобрели косметику? Чтобы избитые жены не выносили семейные проблемы на всеобщее обозрение.

– Итак, вы поехали на юбилей бывшего коллеги мужа…

Лайза кивнула.

– Там было много людей. Юристы… Адвокаты, прокуроры, судьи… И мой муж, как всегда, в центре внимания – произносил громкие речи, хвалился своими успехами. Он организовал теннисный турнир в Африке, чтобы собрать деньги для детей, чьи родители умерли от СПИДа. Получилась неплохая сумма, его превозносили до небес… Хлопали по плечу, говорили, какой он замечательный… а я стояла в стороне и боялась, что меня вырвет. Мне действительно хотелось проблеваться посредине зала, на виду у этих разодетых людей, которые думают, что творят добро, а на самом деле только развлекаются и не замечают, что среди них есть кто-то, кому действительно очень плохо.

Джон уже понял, к чему она ведет.

– Тара Кейн была среди гостей и, в отличие от остальных, что-то заметила?

– Мне было паршиво в тот вечер, – кивнула Лайза. – В зале стояла духота, я почувствовала, что моя косметика вот-вот поплывет, и испугалась. Звучит глупо, не так ли? Если б все увидели синяк у меня под глазом, моему мужу пришлось бы плохо, но я… я боялась опозориться, именно так я это воспринимала.

– Насколько мне известно, – заметил Джон, – в вашем положении многие женщины чувствуют то же самое.

– Я убежала в дамскую комнату. К счастью, там никого не было. Я пыталась поправить макияж перед зеркалом, но в результате расплакалась. Слезы хлынули, это было как приступ. Я пришла в ужас. Косметика стекала по лицу, глаза опухли… Мне нужно было срочно возвращаться в зал, но я не могла остановиться… просто не могла.

Лайза замолчала. По ее лицу было видно, что она снова переживает тот момент – который изменил ее жизнь.

– И вот дверь открылась, – продолжала Лайза. – Я испугалась до смерти. Вошла Тара. Тогда я не знала, но сразу заподозрила, что она тоже из числа приглашенных. Я хотела спрятаться в одной из кабинок, но не успела. Помню, как возилась с влажными салфетками и все пыталась изобразить аллергию или что-то в этом роде. Тара встала у меня за спиной и спросила, не нужна ли мне помощь. От неожиданности я выронила салфетки. Я плакала, и мы смотрели друг на друга в зеркало.