— Это один путь. — Назаренко не торопясь закурил, поймал страждущий взгляд Кащеича, кинул ему сигарету и спички. — Второй… Короче: в «Лазурный берег» спортсмены заехали. Тебе нужно пойти и нарваться.

— На здиздюлину?

— Именно. То ли умыкни что, то ли пристань к кому — не мне тебя учить, а пусть морду тебе поправят…

— Так спортсмены те могут так поправить, что…

— А ну заткнись! Не то я тебе щас почище тех мастеров все обеспечу в лучшей форме и не отходя от кассы!.. Или — не уверен?

— Да кто ж в вас, начальник, не уверен? Если кто и был — так те червей давно кормят…

— То-то. Короче: пойдешь, получишь по морде и гуляй! Ни дела, ни протокола о твоей кражонке… Тебе что, шнобель никогда не квасили?

— Как же… — Кащеич даже утерся рукавом, шмыгнул носом… — А только бумаги те, что по сигаретам, на меня уже составлены, так как быть-то? — Мужик скроил на хитровато-испитом лице выражение, как у полного недоумка, чем и завел Назаренко.

— Бумаги? Я здесь хозяин, понял? Я! — Одним махом он выхватил из стола протоколы и показания на Кащеича, порвал всю кипу начетверо и сунул в ведро. — Вот он, твой протокол гребаный, плавает. Слово мое крепко!

— Ну если так, начальник… — Думал Кащеич, может, и медленно, а вот соображал быстро. Видать, решил капитан залепить этим лохам ушастым «хулиганку» с прицепом, поддеть да и рэкетнуть по-своему, по-ментовски… Скачать с этих качков спортивных малость «зелени»… Как говорится, у каждого племени — и свой гешефт, и свои пророки… У ментовского — известные. Кащеич вздохнул вроде облегченно. — Раз уж так, то я…

— Во-во… Так. По-хорошему. Только… Кащеич изобразил высшую степень внимания.

— Если вздумаешь чего… Ну там, спортсменам тем меня закладывать или другое чего, языком, к примеру, потом шустрить по станицам…

— Да что я, совсем конченый?! — искренне удивился доходяга.

— Хер тебя знает. А бумажки… Бумажки и новые написать недолго, краше прежних, уразумел?

— Чего ж тут не уразуметь?

— В общем — так. Как по морде схлопочешь — да ты не поленись, чтоб кровянка была, — ори благим матом, кипеж подымай, туточки я и буду. — Назаренко помолчал значимо. — Разработка у меня оперативная на одного из той команды…

— Да сделаю все в лучшем виде, начальник, не сумлевайтесь, — подыграл мужик, преданно заглядывая капитану в глаза. — Тока…

— Ну?..

— Чего ж это я по трезвянке к людям приставать буду? Не впишется это…

Могут решить — казачок-то засланный…

— А ты не такой простой, соображаешь… — Назаренко поморщился досадливо — как же он сам упустил такую очевидную штуку? Но признаваться в этом не собирался. — Все продумано. — Открыл шкафчик, поискал глазами бутылек попроще — ни хрена! Самым простым пойлом в этом шкафчике оказалась «Смирновская», да еще и хьюстонского розлива! Жалко такое добро переводить на Кащеича, ну да добро — дело наживное.

Открутил пробку, налил бродяге стакан до краев, подумал, плеснул сто пятьдесят себе.

Глаза Кащеича заблистали, стакан подхватил двумя руками, одной — в охват, другой — под донышко, бережно, метнулся глазами на начальника, но тот глядел потупясь в стол и никаких тостов, похоже, произносить не собирался… Кащеич пробормотал нечто невнятное, то ли «здравия желаю», то ли «все там будем», и ласково, будто сладкую ключевую водицу, выпростал стакан. Выдохнул, не удержался:

— Вот умеет делать немчура… Пьется — как воздух.

— Да уж не «сучок», — хмыкнул Назаренко и в два глотка прикончил водку.

Закурил:

— Ну че, двинули, засланец? Хоть раз какая польза от тебя обществу будет.

— Двинули, начальник. — Кащеич хихикнул, водка подошла ему сразу. — Я ж сам по себе не подлый и обчеству не вредитель… Вся канитель от баб тех… А когда нужно людям пособить, так я первый, с нашим благоволением, чего уж…

— Болтай…

— Да вот истинный крест! Я и вообще за порядок.

— То-то. У нас — порядок. Или — по-хорошему, или — по закону.

Герман уточнил диспозицию с командиром «Дельты-1» быстро и четко. Еще записываясь в регистрационный журнал, он обратил внимание на две фамилии:

«Михайлов» и «Савосин» — люди подъехали буквально вчера вечером, разместились в «полулюксе»… Или Магистр что-то мудрил, или… В любом случае непоняток Герман не терпел; Андрей Костин, так представился командир «Дельты», их не терпел также: любые несвязухи в их профессии таили угрозу. Переглянувшись, они поняли друг друга. Костин подошел к одному из спортсменов, прошептал ему на ухо, и тот с напарником исчез за дверью…

…Михайлов и Савосин припухали от сна и от скуки. Командировка под Приморск в «мертвый сезон» да еще с невнятными задачами — не самый сладкий сахар… Когда тебя засылают «посмотреть, послушать и определиться на месте», возникает масса вопросов и ни одного ответа.

Тем не менее Сережа Михайлов развернул «походный бивак»: в него входили компьютер с шифратором и системой спутниковой связи и мини-пеленгатор. Володя Савосин обеспечивал, так сказать, силовое и «юридическое» прикрытие: он был действующим офицером Антитеррористического центра при ФСБ РФ и находился здесь в служебной и совершенно официальной командировке.

Приезд Дорохова накануне вечером они отметили просто как данность: мало ли задвигов у центровой московской фотомодели, и раз она притащила с собою какого-то паренька — с виду не то археолога, не то геолога, поросшего короткой бородкой, худощавого, широкоплечего, но никак не напоминающего мужчину на фото, на которого ориентировал их Гончаров. Тот — типичный «новый»: чуть полный, крупный, налитой, властный… Этот… Они сумели гостя «взять на объектив» ночью, мельком, в полупрофиль, но проводить компьютерную идентификацию им даже в голову не пришло. Тем не менее они добросовестно зафиксировали посетителя…

— Помнишь исторический анекдот? — спросил Михайлов напарника уже под утро, когда тот лег вздремнуть малехо «в очередь».

— Это смотря какой…

— Про Мехлиса и генерала Черняховского.

— Не, не слышал.

— Как ты помнишь, молодому Черняховскому, его карьере, его независимости завидовали многие. Тем более «полному генералу» еще и сорока не было. На него и Лаврентий зубы точил, да война шла и Иосиф полководцев берег. А Мехлис был в то время в самом большом фаворе, Черняховского просто ненавидел, да еще и мечтал выслужиться. Короче: приехал он инспектировать генерала на фронт. Покрутился и выдал непосредственно Сталину шифровку примерно следующего содержания: «Товарищ Сталин! В штабе армии налицо явное моральное и бытовое разложение. Товарищ командующий генерал Черняховский завел при штабе: во-первых, группу радисток, в количестве двенадцати человек, в возрасте от семнадцати до двадцати двух лет, которые обслуживают лично генерала Черняховского; там же группа шифровальщиц в количестве восьми девушек и — группа бытового обеспечения генерала Черняховского, также состоящая из девушек. Причем характер собственно предмета службы этих „военнослужащих“ официально не определен. Как удалось установить, они являются по вызову генерала в любое время, в том числе вечером и ночью, иногда по двое, и задерживаются генералом на неопределенное время…»