Тренировки закипели. Загремели гири и штанги, поползли вверх рекордные достижения, а состязания проходили каждый выходной. Эти достижения быстро выдвинули спортсменов кружка на одно из видных мест среди европейских атлетов.

Да, школа Краевского быстро обрела широкую международную известность. Серьезность тренировок, добросовестное отношение к занятиям, их регулярность, отличные гигиенические условия (помещение для занятий было оборудовано хорошей вентиляцией, атлеты после занятий непременно принимали душ) — такому могла позавидовать и Европа.

Легко смекнуть, что докторские гонорары хозяина квартиры были немалые, ибо на деньгах Краевского держалось все это дело.

Но главное, конечно, недюжинные способности русских парней, которые ни в чем не уступали многим известным заграничным атлетам. «Каждый профессионал, приезжавший в Петербург, считал своим долгом явиться в уютный кабинет старика Краевского, где ждал его радушный товарищеский прием, — писал Лебедев. — В кабинете перебывали и русские профессиональные силачи, для которых признание их высоких результатов „Кружком” служило первоклассной маркой».

Заметим, что десятилетиями бытовавшее шутливое выражение: «Старайся, на тебя вся Европа смотрит!» — пошло от Краевского. Именно он, остроумный человек, этой фразой подбадривал атлетов, показывая им на фотокарточки европейских знаменитостей, висевших вокруг манежа на стенах.

В 1898 году кружок был преобразован в Велосипедно-атлетическое общество, расширив, как это видно из названия, свои границы. Краевский первым пытался научно обосновать методику тренировок, активно пропагандировал спорт в России, устраивал грандиозные атлетические праздники и соревнования. Страстно любя занятия с гирями, Владислав Францевич сам показывал многие трюки с тяжестями.

И смерть его, рассказывают, приключилась от этой самой любви: в 1900 году он проходил по Аничкову мосту, поскользнулся и неудачно сломал ногу. Тяжкое сознание, что ему уже больше никогда не заниматься тяжелой атлетикой, убило Краевского: он все более хирел и вскоре умер.

Но дело было сделано: атлеты России уже имели прочную организационную основу. В 1908 году в Петербурге создается тяжелоатлетическая лига, возглавившая и объединившая работу всех тяжелоатлетических кружков и клубов.

…Милый читатель! Мне очень хочется верить, что сии экскурсы в историю вас не утомили. Если это так, то потерпите еще малость — еще некоторые даты и факты.

Следующий важнейший этап — 1913 год. В Петербурге возник первый Всероссийский союз тяжелой атлетики, первым председателем которого стал обладатель двух мировых рекордов Людвиг Адамович Чаплинский. Именно его усилиями был создан этот союз. В этом же году Россия впервые вошла во Всемирный союз тяжелой атлетики, возникший в 1912 году в Стокгольме.

Тогда же увидела свет первая таблица мировых рекордов. В нее были включены сорок упражнений с гирями и штангой. России принадлежало семнадцать рекордов — лучшее национальное достижение. Для сравнения скажем, что в двух странах — Австрии и Германии, обладавших после России наибольшим количеством рекордов, — их было всего по семь.

Усилиями Чаплинского и других энтузиастов в 1913 и 1914 годах прошли первые Всероссийские олимпиады — в Киеве и Риге. На осень четырнадцатого года олимпиады планировали провести в Петербурге, но летом началась мировая бойня…

* * *

Кто же вы, Людвиг Чаплинский? Где провели детство? Чем увлекались? Что читали? О чем мечтали? Когда и почему отдали свое сердце тяжелой атлетике?

Казалось, никогда не будет ответов на эти вопросы. И вдруг…

Однажды у моего доброго знакомого, давно собирающего материалы по истории отечественной тяжелой атлетики, известного методиста и автора нашумевшей книги «Секреты атлетизма», да еще племянника Железного Самсона (Александра Засса) Юрия Владимировича Шапошникова раздался телефонный звонок:

— С вами говорит племянница Людвига Адамовича Чаплинского… Вас интересует история атлетики? Приезжайте, буду рада видеть вас.

И вот мы ехали в один из зеленых уголков Москвы. На высоком этаже современного дома нас радушно встретила хозяйка — Виктория Аполлоновна Провоторова, легкая, подвижная, с добрым лицом, архитектор по профессии, разговорчивая, обладающая не по возрасту острой памятью, быстрым умом. Она родилась еще в прошлом веке.

Хозяйка рассказывает о делах восьмидесятилетней давности. С поразительной точностью и образностью Виктория Аполлоновна воскрешает события начала XX века, показывает немногочисленные уцелевшие документы. Только успевай записывать!

— Да, — признается собеседница. — Наверное, я осталась последней, кто знал Чаплинского… Мы жили в суровый век, в век фашистских и коммунистических экспериментов, когда человеческая жизнь ломаного гроша не стоила.

Итак, события давно минувших дней, воскрешенных их очевидицей.

Неугомонная юная аудитория моментально стихла, когда в актовый зал вошел директор Красноярской губернской гимназии по фамилии Логафет. Его изящную фигуру обтягивал хорошо сшитый в Париже фрак, он источал запах дорогого одеколона «Букет Наполеона».

Логафет проникновенно изрек:

— Сегодня я последний раз, дорогие друзья, имею возможность назвать вас учениками. Сейчас вы получите аттестаты об окончании гимназии и выйдете на широкие просторы жизни, станете на благо России созидать свои поприща. — Голос директора слегка дрогнул, он искренне любил своих воспитанников.

— И первым по праву хочу назвать лучшего из лучших, того, кто в каждом классе — начиная с первого — награждался за отличное поведение, успехи и прилежание, на основании параграфа 38 правил об испытаниях учеников, похвальным листом. Подойдите ко мне, Людвиг Чаплинский… Поздравляю!

Шел 1901 год.

— Людвиг обладал поразительными способностями, — рассказывала Виктория Аполлоновна. — Еще в раннем детстве, прочитав раз-другой страницу художественного прозаического текста, воспроизводил его почти наизусть — по памяти. Читал он много, запоем. В десятилетнем возрасте сделал то, что не всем взрослым удается, — прочитал «Войну и мир» Толстого, причем нарочно в первом издании тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года — для аромата эпохи. Именно в этом издании есть обширные тексты на французском языке — вы помните, их там немало, — понимал без словаря. Скажу, что Людвиг уже в гимназические годы свободно владел основными европейскими языками — французским, английским, немецким и, конечно, польским.

Что стоило такому мальчику стать лучшим учеником гимназии? У его отца Адама Людвиговича, юриста по профессии, в красноярской ссылке занимавшегося лишь сельским хозяйством, была небольшая, но хорошая библиотека — книги по истории, философии, статистике, политической экономии. Отец дружил со знаменитым купцом Юдиным, собравшим одну из лучших библиотек Европы. Тот нередко дарил ему различные дублетные экземпляры. Кстати, в этой библиотеке занимался в те годы и Ульянов-Ленин, находившийся в красноярской ссылке.