в Берлине чуть ли не ежедневно, то и за сыном я присмотреть вполне смогу. К тому же, приближалось лето, а значит и его ежегодные каникулы в России.

Мне просто временно нужно было выпихнуть близких подальше из Германии, ибо я затеял, как мне тогда казалось, довольно опасное дело. Я собирался сделать запрос в департамент образования Альтенбурга, чтобы получить копию свидетельства об образовании. Для кое-каких новых проектов мне нужно было хоть какое-то высшее образование. Желательно, как в прошлой жизни, инженерное, а без школьных документов никуда поступить было не возможно.

И вот здесь у меня возникали вопросы, на которые уже никто не мог дать ответ. Пауль Майер, благодаря которому я и получил документы покойного Эрика Фокса, был мёртв. В первом нашем разговоре он упоминал, что Эрик числился за школой-интернатом как мёртвая душа, то есть живым. Но как оформлялись его переводы из класса в класс, и был ли он внесён в список выпускников с оформлением итоговых оценок, этого никто не говорил. Вот кто мешал мне, тогда этим поинтересоваться? Знал бы, где упасть, соломки бы подстелил.

Я очень надеялся на то, что в дотошной, пусть и в восточной Германии, для получения дополнительного финансирования, которое потом можно было положить в карман, требовалось оформлять всё как положено. Но на всякий случай, если после моего запроса что-то пойдёт не так, то пусть мои родные побудут в других странах.

Вот потому я и хотел заинтересовать супругу в открытии собственного бизнеса, тем более что Ольге самой очень хотелось переехать в понравившийся ей маленький горный городок. Слишком уж ей надоел большой и шумный Берлин.

— Да как-то многовато для одной аптеки, — продолжала отбрыкиваться супруга.

— Значит, открой сеть аптек. А ещё лучше, сеть пунктов выдачи заказов.

— Это как? — всё-таки заинтересовалась Ольга.

— Открываешь в Гларусе одну большую аптеку, а в коммунах создаешь пункты выдачи. Ну, небольшие торговые точки, где люди могут заказать и получить лекарства. Приходят, заказывают, с этого пункта звонят в центральную аптеку, где и формируется заказ на все населенные пункты, а на следующий день, водитель на фургончике развозит заказанное по населённым пунктам.

— Хм. Интересно. И не надо держать большой штат, и закупать большое количество медикаментов и расходников. Но как быть с рецептурными препаратами? Для их выдачи всё равно нужна будет лицензия на каждый подобный пункт.

— Заведи компьютерную базу таких пациентов. Я думаю, что медики вполне могут поделиться кому и что положено и кто на что получал рецепт. Вот и сравнивай по базе данных. Сходится — упаковываешь в картонную коробку без расшифровок и так отправляешь.

— Ух ты. Никогда не догадалась бы, что так можно. Какой ты у меня умный, — и я был поощрительно поцелован. — Но всё равно, страшно начинать.

— А ты не бойся. Пробуй и всё. И назови свою сеть как нибудь в честь кантона, что бы местным было приятно. А заодно, в пунктах выдачи можно будет торговать медициной, которая не требует лицензии. Перевязочные средства, простые антисептики, тесты, противозачаточное и противоожоговое. Вот последнего можно и побольше.

— Почему?

— Газ в кантоне проведен только до столицы. Все остальные отапливаются и готовят в основном на солярке и дровах. Плюс, они здесь немножко язычники и обожают всякие огненные забавы.

— Язычники? Среди католиков?

— Ты что? Не читала ещё историю кантона? Ну ты даёшь. Изучи обязательно. И запомни, здесь католиков и протестантов почти поровну.

— Хорошо. Но, может, расскажешь вкратце?

— Видела мужика у них на флаге и на гербе? — и дождавшись её кивка, продолжил. — Это святой Фридолин. Ирландский монах, который решил повторить подвиг святого Патрика, и у него это получилось.

— А святой Патрик — это кто?

— Мда. Хотя да, откуда тебе это знать. Патрик, это английский монах, который привёл Ирландию к христианству, научил их варить виски и изгнал всех змей с острова.

— Зачем? Ну, змей?

— А фиг его знает. Ну и в итоге, ирландцы почитают своего Патрика самым крутым святым. И вот этот вот Фридолин тоже отправился бродить по Европе в поисках своих язычников. Ну, и нашёл их в этой долине. Он, как и Патрик, научил местных гнать самогон и через это походу, доказал что Христос круче чем их языческие божки. И, попутно, несколько праздников привнёс в их жизнь. День всех святых здесь больше похож на ирландский Самайн[191] и, ещё празднуют день рождения святого Фридолина шестого марта. В этот день благодарные жители кантона сжигают на больших кострах его чучело.

— Сжигают своего святого? Зачем?

— Ну, мы тоже в конце зимы сжигаем масленицу.

— Но у нас это чучело масленицы обозначало зиму, голод, страдания. А у них тогда что?

— А фиг его знает! Может местные так мстили ему за страдания от головной боли при похмелье.

— Ха-ха-ха. Ну, ты как придумаешь, хоть стой, хоть падай.

— Ну, а что? Чем моя версия плоха? Так, что там еще огненного было? А, Страстная пятница в апреле, единственный по-моему кантон в конфедерации, где устраивают ночные факельные шествия.

— А из-за чего всё это? Зачем они выделяются?

— Ну, долина всё-таки довольно обособлена, и особых развлечений народу не хватает, вот и хватаются за всякое разное. Наш Суворов здесь на втором месте после их святого. Своими войнами им по закону нельзя хвастаться, вот и хвастаются походами Суворова. Хотя у них и своих воинских подвигов хватает.

— Да, я видела в Эльме, дом-музей Суворова. Я еще тогда удивилась, вроде бы крупный посёлок, а ни одной аптеки нет. Слушай, а давай ты под разъездной автомобиль свой джип оставишь? А я тебе новую машину куплю. Два миллиона это много мне. Здесь, в Гларусе, один местный автодилер переделывает машины под марку «Suworow».

— Не, видел я эту шнягу. Там всей переделки только добавление шильдика с фамилией полководца. Я до Цюриха на поезде доеду, а там куплю себе что-нибудь. И правда, давно надо было машину поменять. А ты давай, занимайся аптеками. Деньги я тебе перевёл, теперь дело за тобой.

— Хорошо. Я попробую, — кивнула супруга, но уловив мой недовольный взгляд, поправилась. — Ладно, ладно, я это сделаю, — и добавила ехидно. — Мой господин.

…

Отвёз Александра в Россию, а заодно поменял свой советский паспорт, на российский. И так просрочил почти четыре года, пришлось штраф платить. Но поменяли без проблем. Толку мне от него никакого, но, на всякий случай, пусть лежит.

Вернувшись в Берлин, обнаружил в почтовом ящике два письма из Тюрингии. В письме земельного министерства образования нашлась копия свидетельства об