– Все же принципы демократии утверждались еще задолго до Христа. – Это он продолжал какой-то давнишний спор. Мама ответила:

– Конечно. Еще Платон высказал эти принципы. Все граждане должны быть равны. У каждого должно быть одинаковое количество денег, земли, скота и рабов. – Марго уточнила:

– Демократия по Адольфу Гитлеру.

– Как часто это повторяют! – раздраженно сказал дедушка. – Это же легко объяснить: Грецию окружали враждебные страны и народы. – Мама возразила:

– Древнюю Иудею тоже окружали враждебные народы, однако Христос сказал: – Нет для меня ни иудея, ни эллина. – Они перешли в гостиную, где под елкой лежали подарки. Дедушка, далеко отставив свою ногу с протезом, нагнулся, взял пакет со своим именем. Пакет состоял из множества оберток, а внутри оказалась коробочка с эмалированным яйцом-часами. Когда обе стрелки соединялись на двенадцати, тихо звенела музыкальная фраза.

– Мой любимый Сен-Санс! – воскликнул дедушка. Он уже давно коллекционировал старинные часы. В бабушкином пакете оказались итальянские туфли, которые она тут же надела и воскликнула:

– Удобно, как в растоптанных шлепанцах! – Маме достался диоровский шарф, явно предназначавшийся для вечерних туалетов. Марго получила веер из белых страусовых перьев, которым она тут же стала грациозно манипулировать. Поль развернул тяжелый пакет со своим именем. Это оказались коньки с высокими ботинками. И еще под елкой лежал маленький пакетик, завернутый в клочек бумаги. Мама подняла пакетик, прочла свое имя, развернула, стала рассматривать тускло посверкивающую брошь.

– Это же антиквариат, – сказала она. – Это же очень дорого стоит.

– Совсем не дорого, – наивно признался Поль и пояснил: – Это потому что из магазина, где продают ворованные вещи. – Дедушка громко расхохотался. Поль продолжал объяснять: – Это для того, когда дома холодно, ты кутаешься в шаль, и она у тебя сваливается, так чтобы пристегивать. – Мама поцеловала Поля, прижалась щекой к его щеке. Марго, играя своим страусовым веером, подошла к проигрывателю, поставила пластинку. Это был вальс. Она протянула руку дедушке. Вероятно, она уже знала, что он кое-как может танцевать и на протезе. Они вальсировали почти на одном месте, и дедушка на каждом шаге ловко подтягивал ногу с протезом. Поль тут же пригласил на танец бабушку. Оказывается, она очень легко танцевала в своем узком длинном вечернем платье. Потом было танго, и Поль танцевал с мамой. А потом Марго поставила маленькую пластинку и объявила:

– Танцуем буги-вуги! – Она положила руки на плечи Полю, а он взял ее за предплечья. Он впервые держал ее голые предплечья. Руки ее были гибкие и тонкие по всей длине, а кожа нежная. Она легко подпрыгивала, то на одной, то на другой ноге. Ее широкое белое платье легко порхало над полом, а ноги будто вообще не касались пола. А Поль, развеселившись от нескольких рюмок ликера, подпрыгивал в такт музыки, как можно выше задирая ноги. Когда танец кончился, бабушка серьезно сказала:

– Да, современные танцы дикие, но все же по своему красиво. – Чай и кофе приготовляла Марго. Дедушка увел Поля в малую гостиную. Здесь был коньяк. Дедушка курил, иногда отпивая из рюмки. Поль только пригубил от своей рюмки. После ликера коньяк казался отвратительным.

– Ну, и как там насчет свободной любви? – опять спросил дедушка. Его это интересовало. И Поль рассказал о Катоге, о женитьбе Тибу-Това на второй жене Су-Суэй, и о женах Намикио. А в большой гостиной сидели мама с бабушкой, о чем-то тихо разговаривая. По тому, как бабушка посмотрела в сторону Поля, он понял, что разговор шел о нем. Вероятно, мама докладывала бабушке о длительных пробежках Поля и найденных горничной использованных презервативах.

Когда они садились за стол к чаю, бабушка повернула к себе лицо Поля, сказала:

– Да, синяк почти зажил. Драка, повидимому, была не очень серьезной. – и строгим голосом добавила: – Ты смотри у меня. – Мама пила чай. Поль тоже. Остальные пили кофе. Дедушка, хотя и не слышал разговора двух женщин, но о чем-то догадывался, сказал с улыбкой:

– Свободная любовь, я вижу, продолжается и в Париже. Смотри в оба. Это тебе не Маркизы. Здесь правила суровые. – Бабушка сказала:

– Поль, ты же еще не был в Лувре, не был ни в одном театре, а шатаешься неизвестно где. – Теперь Поль уже не сомневался, о чем мама говорила с бабушкой. Он посмотрел испытующе на маму. У нее был самый невинный вид. Прямо как у младенца Христа. И тут в разговор вмешалась Марго. Неожиданно строгим голосом она сказала:

– Мама, ты забываешь: Поль давно уже не ребенок. Он взрослый мужчина, и он имеет право на свою личную мужскую жизнь. – Мама и бабушка не нашлись, что ответить. А дедушка довольно улыбался. Марго умная. Но Поль все же был смущен, помня о скандальной встрече с Матиль.

На ночь маме и Марго были отведены две комнаты наверху. Спальня бабушки и дедушки была внизу. Полю бабушка постелила на диване в большой гостиной. Раздевшись, Поль надел теплый дедушкин халат, который был ему короток. В доме была только одна ванная, поэтому душ принимали только женщины. А Поль с дедушкой ограничились походом в уборную. Когда обе двери гостиной были плотно закрыты, и Поль уже хотел ложиться спать, в дверь постучали. Поль открыл. Это был дедушка. У него было хитрое лицо.

– Хочу посмотреть на твои три крови, – сказал он. – Мама говорит, что остались шрамы. – Поль благосклонно высвободил руки из рукавов, опустил халат до пояса, повернулся спиной.

– Вижу, – сказал дедушка. – Следы пересечений. Ишь, как тебя там. Знай, как по девочкам шастать. Ничего, на тебе быстро заживает. – В дверях появилась бабушка в халате и с мокрыми после душа волосами. Она тоже хотела посмотреть на три крови, о которых рассказывала мама. Для бабушки это была экзотика Маркизов. И тут из-за бабушкиной спины показалось лицо Марго. Старый бабушкин халат сидел на ней мешком.

– Я тоже хочу посмотреть на три крови! – сказала она весело. Она подошла к Полю и даже осмелилась дотронуться до зажившего шрама. – Бедненький Поль! – и, поднявшись на носки она поцеловала его в щеку, но тут же испуганно отступила: до сих пор она еще не видела Поля, обнаженного по пояс, сказала поучительно: – А нечего изменять жене. – Она в смущении попятилась еще дальше и при этом наступила бабушке на ногу. Появившаяся в дверях мама сказала:

– Марго, ты сегодня много пила шампанского. Иди спать.

Утром после завтрака было решено пойти на прогулку в Версальский парк. Поль изъявил желание пробежаться по парку, и бабушка дала ему толстый дедушкин свитер.

– Я тоже хочу пробежаться, – заявила Марго, и бабушка дала ей другой дедушкин свитер. Еще бабушка дала Марго свои спортивные брюки. Оказывается, в них бабушка иногда ездила на лыжах. Дедушкин свитер был Полю по пояс, зато на Марго свитер был до колен. Но бабушкины лыжные ботинки были Марго в пору.

До парка они доехали на машине. В парк они вошли со стороны Швейцарского озера. Дедушка шел, опираясь на полированную палку с загнутой ручкой. Мама несла костыль на тот случай, если дедушка устанет идти на протезе. Они пошли в обход оранжереи. Поль помнил с детства это место. Теперь оранжерейный сад был пуст и заснежен. Летом здесь стояло много развесистых пальм в кубических кадках. Теперь их убрали на зиму во внутренние помещения. Нужно быть очень сильным, как Тибу-Тов, чтобы поднять одну такую кадку, даже если поднимать вдвоем. Поль спросил: