— Приходилось. — Чувство вины захлестнуло Габриэля, будто аркан, и вздох со свистом вырвался наружу. К счастью, темнота скрыла выражение его лица. Шевалье нервно пригладил волосы на затылке.

— Тогда вы поймете, почему я решил жениться. Но мой отец воспротивился: не допущу, мол, сарацинскую кровь в своем роду, и все тут! В ответ я заявил, что все-таки женюсь и останусь в Леванте. Де Вир-старший, отплывая во Францию, поставил мне ультиматум: если через год не вернусь — один — под родительский кров, он от меня откажется. Так я стал сиротой при живых родителях.

— Не пожалели об этом?

— Нет! Помимо красоты моя жена обладала всеми добродетелями хорошей супруги и матери; она родила мне сына и дочь. Правда, два года назад сын по неопытности погиб на турнире, и жена, не сумев справиться с горем, умерла вслед за ним. Сейчас я живу вместе с дочерью Изабель.

— Родители вас так и не простили?

— Мой отец крепче брони. Несколько лет назад я написал ему о том, что у него есть двое внуков. Но в ответ — гордое молчание. Хотя я знаю — мои отец и мать еще живы. Ну да бог с ними. — Рено шмыгнул носом, и Габриэль догадался, что товарищ не смог сдержать слезу. Видно, морщинки вокруг его глаз не только от смеха. — Я ни о чем не жалею. Мы с женой прожили долгую счастливую жизнь. Я не особо разбогател, но, зарабатывая мечом на хлеб насущный, сумел купить в Акре небольшой дом. Сейчас собираю на приданое для Изабель. Ей почти тринадцать, пора подыскивать жениха. Вот и вся моя нехитрая жизнь!

— Почему же нехитрая? Очень интересная, поучительная жизнь, в чем-то я вам даже завидую. Вы пошли наперекор родителям, традициям, распознали и отстояли свое счастье… — задумчиво отозвался из темноты шевалье. — Ладно, пора подумать о сне. Кто отдыхает первым?

— Вы. Я разбередил душу воспоминаниями и теперь все равно не усну.

— Хорошо! Разбудите меня перед рассветом, в предутренние часы подежурю я.

Утром отправившиеся за водой оруженосцы вместо ведер притянули двух связанных арабов — юношей лет шестнадцати.

— Полюбуйтесь, хозяин! — Андре подвел пленников ближе и, ударив их под колени, без лишних слов заставил опуститься на землю. — Я приметил их еще вчера вечером. Вроде бы пастухи, но на овец им наплевать. А сегодня они наблюдали за нами из-за кустов.

— Может, это простое мальчишеское любопытство?

— Не думаю, слишком уж они наглые для обычных пастухов. Да и прыткие — еле связали.

— На лингва-франка говорят?

— Мотают головами. Но нас наверняка понимают, я заметил это, когда мы их ловили.

Один из пленников дернулся в сторону, но тут же получил затрещину от Этьена. Габриэль внимательно всматривался в дерзкие лица. Глаза арабов сверкали ненавистью. Прав оруженосец: они совсем не похожи на пришибленных селян. Габриэль уже хотел допросить их на арабском, но вовремя спохватился.

— Молодец, Андре, и ты, Этьен. Все верно сообразили. Привяжите обоих к дереву, вечером решим, что с ними делать.

Габриэль ушел. А затем, прячась за кустарником, подкрался ближе и приготовился слушать. В животе у одного из юношей заурчало, должно быть, от страха. Надеясь прогнать панику словами, он заговорил, уверенный, что кафиры не понимают по-арабски.

— Как думаешь, наши попадут сегодня в крепость?

— Завтра. У храмовников жесткий порядок. По плану очередная доставка продовольствия завтра утром.

— Все равно не пойму, как наши люди смогут поменяться местами с замковыми слугами. А если те не захотят и устроят шум?

— Осел! В крепости давным-давно под видом наемных лучников находятся несколько правоверных. Все это время они обрабатывали прислугу тамплиеров.

— Думаешь, у них получилось?

— Хм, — презрительно ухмыльнулся араб, — а ты бы не согласился покинуть крепость, которой грозит осада, да еще и получить за это кучу серебра?

— На их месте — конечно, согласился бы. А если узнают стражники на воротах?

— Не узнают. Со слугами поменяются лишь часть из вошедших в замок. Не думаю, что спесивые кафиры внимательно разглядывают лицо каждого наемного рабочего. Такой обмен произойдет несколько раз, пока наш храбрейший аль-Камиль приближается к крепости.

— А дальше? Все равно наших людей недостаточно, чтобы перебить весь гарнизон!

— Зато достаточно времени, чтобы придумать, как в нужный момент открыть ворота изнутри. С этим справятся и два-три десятка верных людей. И хватит болтать! Послушал тебя на свою голову: «Давай понаблюдаем, давай понаблюдаем!» Надо было еще вчера вечером доложить своим о дозоре кафиров. Сейчас бы ели у себя горячие лепешки, а не сидели бы привязанные к дереву. Лучше незаметно шевели плечами, ослабляй веревки. Попробуем сбежать!

— Рено, проснись! — Габриэль разбудил де Вира и поделился с ним тем, что узнал. — Я сейчас же поскачу в крепость — дорого каждое мгновение. Ты без промедления отправляйся следом за мной. Присматривай за сарацинами, возможно, им еще что-нибудь известно.

Рапид[94], оправдав свою кличку, домчал хозяина в Шато-Пелерин еще до заката. Следующим утром тамплиеры встретили подводы с должными предосторожностями и легко обезвредили мусульманских воинов. Под пытками сарацины назвали имена людей, затесавшихся в крепость под видом лучников. Вскоре головы лазутчиков и их пособников торчали на кольях с внешней стороны эспланады.

Укрепленный дополнительным гарнизоном замок не удалось взять хитростью. Султан аль-Камиль не стал более искушать судьбу и вернулся в Каир.

***

«Что делать дальше?» — ежедневно спрашивал себя Габриэль. За время службы в Шато-Пелерин его искренняя симпатия к тамплиерам переросла в глубокое уважение, и он находился в шаге от вступления в орден. С женщинами у него не заладилось. Таких глубоких чувств, как к Сабине, он ни к кому не испытывал, а лишь позволять себя любить, как это было с Хайфой, ему не нравилось. Почему бы не стать монахом-рыцарем? Брат Мишель, хорошо разбиравшийся в людях, всячески поддерживал намерение д’Эспри — с помощью длинных бесед, поучительных примеров, посулов для души. Монах не скрывал, что боевое мастерство, помноженное на недюжинный ум и неукоснительное соблюдение воинской дисциплины, сделают его, Габриэля, желанным членом ордена.

Но что-то удерживало шевалье. Он нуждался в подсказке, последнем толчке, и решил посоветоваться со своим новым другом. Они сидели в крохотном дворике возле дома де Вира, потягивая сильно разбавленное холодное вино. Из кухни, находившейся на первом этаже, доносились дразнящие запахи, а в распахнутых дверях мелькала служанка.

— Рено, как ты относишься к тамплиерам?

— Ты знаешь, с уважением. Я много воевал под их руководством и скажу: вояки они отменные! Им по уставу запрещено отступать, а пленных орден не выкупает. Поэтому когда железная лавина рыцарей-храмовников движется на сарацин, те понимают — пощады не будет. За что и ненавидят тамплиеров, болтая о них всякие небылицы. Да и завистники добавляют байки об их жадности, ростовщичестве и любви к роскоши.