— Шевалье Габриэль д’Эспри.

Они остановили свой выбор на харчевне «Свиное рыло» и, разместившись в углу зала, подальше от остальных посетителей, заказали мясо, пирог со шпинатом и вино.

— Вы прибыли в Акру лишь вчера, однако ваша смуглая кожа позволяет предположить, что на здешней земле вы уже давно.

— Верно подмечено! Семь лет назад, не доплыв до Кипра, наше судно ушло на дно. Меня захватили в плен. Лишь недавно доставили выкуп от моих близких из Франции. Я вновь обрел свободу и теперь готов выполнить святой обет.

Шевалье заранее придумал эту историю: он не намерен был рассказывать правду о сложных отношениях с мусульманской семьей, все равно не поймут, а оправдываться ему не хотелось. Да и не в чем было.

Принесли их заказ. Жадно впившись зубами в сочный кусок жареного мяса, Габриэль признался:

— Как же я соскучился по свинине!

— Вы прежде воевали? Я имею в виду настоящие военные кампании, а не турниры, — продолжил разговор Мишель, утолив первый голод и взяв кружку с вином.

— Пять лет сражался в Лангедоке, усмиряя катаров. — Габриэль заметил на лице собеседника едва уловимое недовольство. Очевидно, брат Мишель, как и все тамплиеры, не поддерживал альбигойскую войну. Это внушало еще бо`льшую симпатию. — Под Тулузой меня тяжело ранили, и я дал обет после исцеления отправиться в Левант.

— Что вы делали в плену?

Храмовник вновь вернулся к щекотливой теме, и Габриэль поднес к лицу кружку с вином, скрывая ироничную усмешку: их беседа напоминала допрос.

— Сначала был гребцом на галере, затем писарем в лавке у дамасского купца. Я хорошо знаю латынь. Торговля же между христианами и мусульманами сейчас ведется очень оживленно, вот мои познания и понадобились сарацинам.

— Вы еще и образованны… — будто подытоживая что-то, пробормотал тамплиер и добавил громче: — Теперь моя очередь рассказать о себе: я маршал иерусалимского командорства Ордена Храма.

— Это большая честь для меня…

— Перестаньте расшаркиваться, мы не в королевском дворце. — Мишель скупой улыбкой смягчил свой резкий тон. — К делу! Мы спешно собираем дополнительный отряд для обороны нашей новой крепости Шато-Пелерин. Пять лет назад дамасский амир аль-Малик аль-Муаззам попытался покорить ее, но у него ничего не вышло. Есть сведения, что его брат султан аль-Камиль хочет в ближайшее время взять реванш. Крепость неприступна, но пренебрегать укреплением гарнизона не следует. Кстати, она способна вместить до четырех тысяч военных.

— Ого! — присвистнул шевалье с откровенным восхищением.

— «Ого!» вы скажете, когда увидите ее вблизи, — улыбнулся маршал уже радушней, но его голос по-прежнему выбивал командную дробь. — Предлагаю и вам присоединиться к нашему отряду. Помимо рыцарей мы собираем внушительное сопровождение из туркополов[92] и лучников. Выступаем через два дня. Время на раздумья — лишь до завтрашнего утра.

— Я согласен!

— Искренне рад! — Подтверждая свои слова, Мишель отсалютовал кружкой вина и, отпив глоток, продолжил: — Ваши меч и квилон, как я погляжу, сработаны дамасскими оружейниками — добротные. У вас есть конь и доспехи?

— И конь, и рыцарское вооружение в полном комплекте.

— Не зря я остановился, — пробормотал храмовник, и Габриэль взорвался хохотом.

Он не поверил, что монах нечаянно проболтался, слишком уж выверенным было каждое его слово. Но ироничная небрежность вызывала у шевалье симпатию. Улыбнувшись в ответ, брат Мишель пояснил:

— От вас исходит спокойная уверенность сильного человека. Жду вас завтра в нашем Доме; там мы обсудим подробности.

Габриэля обрадовала встреча с высокопоставленным храмовником. Утром задолго до намеченного часа он отправился в командорство тамплиеров — наиболее надежно укрепленное место в городе. У крепости были высокие блочные стены с башней на каждой стороне. Башни скромного размера не покоряли своей мощью, но приковывали к себе внимание: на каждой из них красовалось изображение льва, поднявшего правую лапу и смотрящего вправо. Фигуры размером с быка, покрытые золотом, просто ошеломляли! Казалось, богатство Ордена устрашающе рычало. Оторвавшись от этого золотого великолепия, Габриэль перешел улицу Святой Анны и осмотрел стоявший особняком дворец Великого Магистра, сложенный основательно, на века, как и все, что строили тамплиеры.

Обойдя огромную церковь, колокольня которой, казалось, впивалась в низкие облака, шевалье вернулся к цитадели. Тяжелые, обитые железом ворота впустили его в большой внутренний двор. Брат Мишель в окружении спешившихся рыцарей уже обсуждал условия найма и порядок завтрашнего выступления. Усвоив детали, д’Эспри задержался в Доме Храма. Ему предстояло решить свои личные дела. Сбережения, дополненные драгоценными камнями Хайфы, сделали его весьма состоятельным человеком. Габриэль обнаружил ее подарок еще в первый вечер в придорожной харчевне и чуть было не вернулся. Но, поразмыслив, понял, что Хайфа, возможно подсознательно, надеялась на его возвращение. Бурные выяснения отношений сменятся страстной ночью, а после нее уйти будет еще трудней. Жизнь непредсказуема; когда-нибудь у него появится возможность вернуть этот долг.

Тамплиеры обладали репутацией безупречных казначеев, у них хранил свою казну даже Филипп Август. Габриэль решил последовать примеру французского короля, доверив храмовникам свои сокровища. К тому же в его голове зародилась неясная мысль стать членом ордена; тогда эти деньги послужат вступительным взносом.

Шевалье указали на исполинскую башню, стоявшую на мысе, — сокровищницу тамплиеров. Он разыскал дежурного казначея и, передав ему на хранение денежный вклад, получил заемное письмо. Отныне грабители были Габриэлю не страшны.

Теперь нужно как можно скорее подобрать себе оруженосца. Выбор Габриэля пал на подвижного и смышленого парня лет двадцати. Он вырос сиротой, а потому многое умел и, не страшась задавать дополнительные вопросы, быстро вникал в круг новых обязанностей. Невысокий Андре не обладал силой Геракла, но, несомненно, был весьма ловким. Поход в Шато-Пелерин станет для него проверкой.

***

Путь колонны военных пролегал вдоль побережья по живописным зеленым холмам с финиковыми рощами. Впереди скакали туркополы, затем шествовала дюжина храмовников во главе с маршалом, за ними — наемные рыцари с оруженосцами, следом — лучники. Замыкал колонну небольшой обоз. Рядом с Габриэлем ехал дружелюбный рыцарь. Его кольчужный капюшон был откинут, и ветер трепал волосы цвета спелой пшеницы; затаившаяся в короткой бороде улыбка и светлые прищуренные глаза в лучиках глубоких морщин выдавали неунывающего весельчака.