— Что у тебя есть ещё, кроме этой клипсы?

— Корабль, на котором я сюда прилетел. — Ив прекрасно понял смысл этого вопроса, напрягся. — На нём уже не полетишь, но ещё осталось много всего… Интересного.

— И далеко он?

Ив только улыбнулся. Парни ухмыльнулись тоже; собеседник Ива повёл стволом:

— Пойдём, крашеный.

— Я не крашеный. Это мой цвет.

— Ага. А я — русалка! — И они радостно заржали.

Ив вошел в фойе, такое же, как в порту: квадратное, с четырьмя дверями, по две в обе стороны, и широкой лестницей посредине. Ош появился на верхней ступеньке одновременно с ним, и, увидев его, Ив, который готовился к этому с первого же мгновения, выхватил ствол у своего конвоира и от души приложил прикладом и дулом обоих. Навскидку выстрелил в кого-то в углу, и пустил длинную очередь по сторонам. Ош тенью метнулся по балкону, а Ив, ногой открыв ближайшую дверь, несколько секунд поливал огнём помещение, даже не дав себе труд присмотреться, а есть там кто? Уловив краем глаза движение сзади и слева, стремительно развернулся, отклоняясь в движении в сторону: пули разнесли часть стены рядом с ним. Ош, возникнув позади стрелявших, сделал два взмаха руками с зажатыми в них катарами: снизу вверх и в стороны, и два здоровенных бандита рухнули на лестницу: голова одного, брызгая кровью, откатилась дальше, у второго почти отвалилась рука вместе с плечом. Ош стремительным и вместе с тем неторопливым движением исчез под лестницей, а Ив двумя точными выстрелами прикончил ещё двоих, неосмотрительно выглянувших из-за контейнера с растениями. По светлым ступеням стремительно растекалась кровь. Ив выбил дверь в следующее помещение и, стреляя, услышал позади дикий вой и стрельбу. Бросился на пол и, откатываясь от двери, увидел впавшего в истерику бандита: тот выл и палил куда попало, вряд ли понимая, что делает. Ош возник позади него и полоснул по горлу катаром; но и падая, тело продолжало стрелять.

Остальные, сколько бы их ни было, затаились. Наверху, раз Ош пришёл оттуда, наверняка уже никого не было; остались две двери с правой стороны. Ив заметил, что Ош прислушивается, и замер. Обострённый слух мутанта улавливал не только тяжёлое дыхание, но и стук шести сердец, и шорох одежды из грубых материалов, и скрип кожаных вещей, и звук сглатывания. Переглянувшись с Ивом, Ош знаками дал ему понять, в какой комнате притаились противники, сколько их, и что делать. Ив пнул дверь соседней комнаты и стал поливать её огнём; когда патроны кончились, он громко лязгнул затвором, перезаряжая ствол. Замешкался у последней двери, испытывая что-то вроде сочувствия к тем, кто прятался внутри. В конце концов, чотальцы — практически такие же бандиты; если они с Ошем и пошли на это, так только ради детей.

Услышав долгожданный звон, он вышиб дверь и метнулся в сторону, из под огня шести стволов. Почти сразу же стрельба сменилась криками и даже визгом; Ив бросился на помощь, но она уже не требовалась. Ош стоял у выбитой внутренней двери и аккуратно вытирал катары об одежду убитого.

— Сорок два. — Сказал невозмутимо. Заложниц я запер наверху, чтобы не мешали. Помоги мне, я ранен. Не хочу, чтобы чотальцы это видели.

Одежда его на спине была в крови и уже успела встать колом. Ив влажной салфеткой стёр кровь вокруг чёрного, с рваными краями, пулевого отверстия. Ош дал ему небольшой приборчик:

— Приставь к ране, нажми и жди, пока не звякнет. Значит, пуля вышла. Потом обработаешь вот этим, — он дал ему тонкий, похожий на авторучку из чёрного пластика, предмет, — и залепишь вот этой салфеткой. Не бойся, мне не очень больно.

Не смотря на свою нечеловеческую выдержку, он задрожал и покрылся испариной, когда пуля пошла наружу. Глухо вскрикнул, когда Ив выдернул её.

— Смотри, — Ив поднёс извлечённую пулю к глазам, — какие навороты. Шипы. Видимо, выскакивают, когда пуля во что-то попадает; иначе как бы они ими стреляли?

— А говорят, что кипы — садисты. — Сквозь зубы процедил Ош.

— Какими они друг друга изощрёнными способами убивают. — Говорил Ив, обрабатывая рану тонким розовым лучом из «авторучки»: края тут же съёжились, кровотечение прекратилось, — и бережно приклеил салфетку. — Как она ещё ничего не повредила в тебе.

— Как же, не повредила. — Возразил Ош уже нормальным голосом. — Но несколько дней я ещё продержусь. Я думаю.

— Может, чотальцы тебе помогут…

— Наивный ты. Скажешь спасибо, если не попытаются убить.

— За что?

— А для профилактики. — Лицо Оша то ли от боли, то ли от злости, то ли от всего вместе стало как-то худее и резче, глаза горели злым красным огнём. Чотальцы, когда всё-таки решились войти в здание — по всем правилам, с оружием наперевес, прикрывая друг друга, — при виде учиненной резни и изменившегося лица Оша, как-то напряглись и посмурнели.

— У вас есть такие? — С вызовом спросил Ив, бросив Шаркави пулю.

— Обычная пуля. — Хмуро ответил тот. Судя по всему, он вообще Ива не понял. Для кипа и мероканского Волка зверством было использование подобных пуль и средств, от которых погибли люди в порту; для чотальцев дикостью показался способ, каким расправился с бандитами Ош. Домой они, освободив заложниц, возвращались настороженные и напряжённые.

— Всё-таки мы, хищники, существа благородные. — Заметил Ив.

— Нас обстоятельства изменили.

— У них тоже есть космические корабли.

— И это верно. — Ош замолчал, глядел на ночную муть за окном вездехода. Ив подозревал, что ему очень больно, но внешне это почти не выражалось — только в слегка искривлённой позе да в обострившихся чертах лица.

Глава десятая.

Отчаяние.

Революция, свершившаяся в эти дни на Корте, была бескровной, красивой, мгновенной и окончательно-бесповоротной. Зила Таш готовила её тридцать лет, практически в одиночку, ценой бесконечных компромиссов и лавирования, а где-то и прямого давления сохраняя в неприкосновенности имущество, традиции, привилегии и права исчезнувших Высоких Домов. За это она постоянно подвергалась критике, порицанию и ответному давлению и Кинтаны, и наиболее радикальных мероканских новаторов. Всё было сохранено; в уравнение добавлен ещё один неизвестный, и в нужный момент было сделано то, что нужно. Засыпала Корта в полном неведении того, что Высокий Дом Мессейс существует со всеми вытекающими из этого общественными, политическими, экономическими и всеми прочими последствиями; проснувшись, она обнаружила его буквально везде. Заводы в космосе, плантации, острова, недвижимость, кредитные карты обрели владельцев в мгновение ока; данные Кейвара и Анны Мессейс оказались в памяти всех пропускных и охранных терминалов Союза, магазинов, медицинских, культурных, социальных