– Жена приехала! Мужики, вы там всех предупредите, что сегодня ко мне – ни ногой.

Всё ещё под впечатлением от красоты Нины, они молча практически синхронно кивнули и суетливо, мешая друг другу, стали помогать мне вынести мешок из дверей магазина.

Такой неприступный, королевский вид Нина сохраняла до того момента, пока мы не пришли ко мне в комнату. Там, когда я высыпал содержимое мешка прямо на аккуратно постеленную кровать, она взвизгнула и, моментально скинув шубейку и войлочные боты, бросилась к этой, заманчиво пахнущей куче деликатесов. Набив рот первыми попавшимися конфетами, она повернулась ко мне. Счастливо улыбаясь, со смешно раздувшимися щеками она прошамкала:

– Ну ты, Черкасов, и буржуй! Я в жизни не видала таких продуктов. А уж чтобы их попробовать, об этом даже и не мечтала. Да и про солдатскую конуру ты тоже приврал. Шикарная комната у тебя, а если сравнить с нашим общежитием, то вообще сказка. Обычно в нашей общаге на такой площади проживают четверо студентов, а бывает, что и вшестером ютятся.

– Во, Нинулька! Теперь ты чувствуешь, с каким мощным человечищем тебя свела судьба. Старший командир Красной армии, это тебе не хухры-мухры.

И мы громко рассмеялись, но вскоре наше веселье прервал нервный металлический стук, раздавшийся от батареи отопления. Какой-то сосед, скорее всего, снизу, заучился, бедолага, и с азартом срывал свою ненависть к заумным мыслям военных теоретиков, долбя железным предметом по батарее. Я его прекрасно понимал. Бывало, непосильный труд по изучению очередного толстого фолианта приводил мою психику в такое состояние, что при малейшем постороннем шуме я брал в руки гантель и с наслаждением долбил ею по железной трубе.

Прекратив смеяться, мы занялись делом. Нина начала накрывать стол, предварительно очистив его от книг. А я приступил к снабженческим операциям. Прошёлся по соседям, набирая пустые тарелки и столовые приборы, принёс кипятку и заправил водой умывальник. Минут через тридцать всё для королевского ужина было подготовлено. Все блюда на стол не поместились, пришлось заставить посудой и обе моих табуретки. Сами мы расположились на кровати, поближе придвинув к ней стол.

В этот вечер я был в ударе, непрерывно шутил, а когда становился серьёзен, цитировал различных умных людей, в основном конечно же военных теоретиков. Всё-таки за десять месяцев какая-то толика знаний осела, и довольно прочно, в моей голове. Одним словом, как мне показалось, произвёл нужное впечатление на Нину. Я надеялся, что теперь она уже не будет ассоциировать меня с тупым солдафоном.

Когда шутки, почерпнутые мной из романов Ильфа и Петрова, начали подходить к концу, я решил приступить к штурму столь вожделенной мною крепости. Когда первая попытка окончилась неудачей, я отступил на заготовленные заранее позиции. А именно достал из заначки бутылку красного сухого вина. Шампанское у нас уже закончилось. На протесты Нины я значительно и торжественно заявил:

– Ты знаешь, что это за напиток? Это же любимейшее вино самого товарища Сталина – хванчкара. Если ты уважаешь нашего вождя, то просто обязана распить со мной эту бутылку.

На это у моей принцессы не нашлось слов, и она обречённо протянула мне свой стакан. К сожалению, бокалов на всём нашем этаже ни у кого не оказалось.

После второго тоста, мельком глянув на раскрасневшуюся Нину, я строгим и значительным голосом спросил:

– Нина, ты была пионеркой?

Этим неожиданным вопросом я ввёл её в ступор. Она, испуганно глянув на меня, машинально ответила:

– Конечно!

Тогда я, кашлянув для солидности, продолжил:

– Тогда ты должна хорошо знать и выполнять все обязанности этого резерва нашей коммунистической партии. Помнишь главный лозунг пионерии – «Всегда готов»? А как рапортовать на линейке старшему пионервожатому, надеюсь, ты ещё не забыла? А теперь представь, что это я твой пионервожатый. Всё-таки я старше тебя и к тому же член партии. Поэтому ты должна выполнять все мои пожелания и быть всегда готова.

Как только я закончил свой шутовской монолог, сразу же получил шутливый удар в плечо её изящным кулачком. Затем последовал возглас:

– Какой же ты, Юра, дурашек!

После этого она сама меня обняла и начала целовать. При этом тихо шептала:

– Глупенький! Неужели непонятно, я в тебя влюбилась сразу же, как увидела. После нашей встречи в госпитале я думаю только о тебе и только тебе могу принадлежать. Правда же, я распущенная дура, не хочу знать, что ты женат и у тебя есть сын.

– Девочка моя! У меня есть только ты! Та семья – это жизнь другого человека. Умоляю, верь мне! Дороже тебя у меня нет никого и ничего на свете!

Это были последние мои сознательные слова. После того, как почувствовал, что пальчики моей феи начали расстёгивать пуговицы на гимнастёрке, сознание помутилось, и я провалился в блаженную нирвану. Сквозь эту пелену едва расслышал слова моей принцессы:

– Юрочка! Только… у меня ты первый… ничего ещё не было…

Всю эту чудесную ночь я раз за разом штурмовал мою прекрасную крепость и всё время успешно. Только под утро мы, вконец обессиленные, забылись в крепчайшем сне. И, естественно, проспали все занятия. А моя хвалёная самодисциплина, как и зарядка, методично проводимая каждое утро, – накрылись медным тазом.

После встречи с Ниной наступил самый счастливый период в моей жизни. Я любил и был любим. Академия и все стратегии вместе с тактиками отступили на второй план. Ах, если бы такая жизнь могла продолжаться вечно! Я готов был бы провести её в шалаше, землянке, в сарае, питаться одними сухарями и простой водой – только чтобы со мной была Нина, и никакой войны, ожидающей нас в будущем. Но как остановить этих коричневых пауков, неотвратимо ползущих к нашим границам? Только хорошим ударом железным ломом, или осиновым колом можно было привести в чувство немецкий народ, сняв заклятие, наложенное на него фашистской нечистью.

Самым кошмарным было знать, что война с Германией неизбежна, а ты полностью бессилен как-нибудь донести это до руководства страны. А я пытался это сделать различными способами, даже дошёл до того, что отослал письмо товарищу Сталину, причём под своей фамилией, с указанием точного адреса и перечислением заслуг, которые совершил во славу государства. Хоть я и не любил хвалиться и выпячивать себя, но в данном случае посчитал, что это хоть как-то увеличит степень доверия к письму. Однако никаких положительных реакций на все мои, совершенно напрасные потуги я так и не дождался. Единственное, чего мне удалось добиться – получить репутацию склочного маньяка и кровожадного любителя повоевать.

Если бы не захват в плен английского шпиона, то наверняка меня бы уже давно арестовали и объявили агентом Антанты. Англия и Франция уже с сентября воевали с Германией. И было бы естественным предположить, что майор Черкасов, ратующий за втягивание СССР в эту империалистическую разборку, является агентом их влияния. Причиной мягкого и снисходительного ко мне отношения являлось и то, что в Финскую войну я получил тяжёлую контузию. Всё командование, которое имело хоть какое-то отношение к моей судьбе, просто считало, что майор Черкасов немного не в себе, но при этом довольно энергичен и управляем. Одним словом, весьма полезный участник в любой, неожиданно возникнувшей, заварушке. К тому же этот майор почему-то имеет поддержку из ГПУ РККА.