Он полез в сумку и вынул оттуда толстый четырехугольный пакет, завернутый в пергамент и накрепко перевязанный бечевкой.

- А теперь вот что: это - итог всей жизни одного старого профессора, вещь нам очень нужная,- сказал он, взвешивая его на ладони. - Передаю ее вам. Надежнее квартиры у нас не имеется. Могу ли я надеяться, что все будет благополучно?

- Разумеется, - ответил Келлер. - Надеюсь, вы не подумали, что я...

- Ну, ну! - улыбнулся Курт и положил ему руку на плечо. - Что же вы думаете, я совсем без глаз, не вижу, с кем имею дело? Берите вот и прячьте. Стойте! Куда вы это положете? Положите это в папку со своими Венерами, в них никто не будет копаться! Ну, до свидания!

Он приоткрыл дверь, снова ее быстро захлопнул и сказал:

- И вот еще что: эту ведьму обязательно смените. Уж очень она у вас любопытная, а за порядком не смотрит. А во всех углах сор. У Леды лебедь серый, как ворона. Недаром у вас и пароль такой: я посмотрел - и верно, лев-то без глаза.

...И второй разговор был у Курта по поводу музея, его хозяина и всего с ним связанного. В тот же день в зоопарке, куда он пошел гулять под вечер, в темной аллее к нему подошел вдруг моло-дой, красивый эсэсовец со стеком в руках. До этого он сидел на скамейке около обезьянника и улыбался девушкам. Но когда Курт поравнялся с ним, он вдруг лениво потянулся, встал и пошел рядом.

- Музей вполне надежен, - сказал Курт, не поворачивая к нему головы. Не валяйте дурака и не порите горячку попусту.

Эсэсовец вынул портсигар.

- Хозяин трусоват, - сказал он неопределенно.

- Хозяин не трусоват, - ответил Курт резко,- далеко даже не трусоват, а просто неясно понимает, что нам от него надо. С людьми такого рода, как Келлер, нужно разговаривать, а не просто давать им задания. Если он неясно понял, что ему поручено, то мне с него спрашивать нечего. Так что явка остается прежней. А что нового у вас, Фридрих?

Собеседник не спеша открыл портсигар, нащупал папиросу, помял ее конец и взял в зубы.

- Они собираются предпринять карательную экспедицию. Мы предупредили через бургомистра всех жителей деревни Монтивер.

Несколько шагов они прошли молча.

- А с той арестованной как? - спросил Курт.

Фридрих вздохнул и слегка развел руками.

- Вы же знаете, как трудно стало нам работать после расстрела Дофинэ. Но записку я ей передал. - Он помолчал. - И можете быть уверены, - сказал он с горечью, - она выдержит все. Я был на ее допросе.

- Я в этом и не сомневался, - сухо отрезал Курт.- Итак, до свидания. Не запаздывайте с сообщениями. - И он пошел.

Но Фридрих вдруг воскликнул скорбно вслед ему:

- Каких людей мы теряем попусту, начальник!

- Да? Вы думаете - попусту? - вскинул голову Курт, и в голосе его пробилось настоящее бешенство.- По-вашему, мы только и делаем, что теряем? А людей, которых мы приобретаем каждый день, каждый час, тех вы не видите? Ну да, ведь Келлер трус и обыватель, по-вашему? А я вот говорил с ним и думал: случись что - этот мирный профессор археологии будет отстрелива-ться из музейного пистолета до последней щепотки пороха, а захватят его живым старик вспомнит какого-нибудь героя древности и откусит себе язык. Это вы хоть сейчас поняли или нет?

- Простите, - сказал Фридрих, - но я ведь говорил не об этом.

- А надо говорить только об этом. Только об этом и ни о чем больше. Курт остановился. - Ладно, здесь расстанемся. Завтра я уезжаю. Все дальнейшие распоряжения получите через паноптикум.

На другой день, в полдень, Курт выехал на мотоцикле из города. Стекло и горшки были тщательно упакованы и отосланы с грузовой машиной. Курт ехал медленно, потому что ему хотелось посмотреть окрестности.

Асфальтированное шоссе шло голыми холмами. В одном месте его пересекало железнодорож-ное полотно, и Курта здесь минут десять не пропускала охрана. В другом месте его остановили на виадуке. Здесь вообще был затор: стояли грузовики, легковые машины, мотоциклы - и, наверное, давно уже стояли, потому что несколько шоферов поодаль от машин расположилось на траве. Они играли в карты. На виадуке стояло несколько военных в форме железнодорожной охраны и два эсэсовца с автоматами. Они никаких документов не требовали, но и пропускать не пропускали.

Курт слез с мотоцикла и пошел вперед.

Эсэсовец, здоровый, широкоплечий, молодой, посмотрел на него и равнодушно крикнул:

- А ну, в сторону!

Курт мигом стащил шляпу.

- Я смотрю, вы мою машину пропустили, а меня - нет, - сказал он, ласково улыбаясь. - А мне ведь ее принимать надо.

- Отойди, нельзя! - крикнул военный и повернулся к нему спиной.

Но он все не отходил, стоял, улыбался, мял в руках шляпу и повторял:

- Два ящика бемского стекла. Ведь их распаковать нужно. Если неумеючи, так и перебить недолго.

- Ох, и будет же тебе сейчас бемское стекло! - сказал один из шоферов, приглядевшись к нему.- Куда ты лезешь? Сказано - нельзя, значит, надо ждать.

- Да ждать-то я не могу, у меня там хозяйство.

Эсэсовец вдруг повернулся, шагнул к нему и схватил его за лацкан пиджака.

- Иди сюда, - сказал он негромко. - Ты откуда? Губерт, посмотри-ка его!

Маленький кривоногий человечек с жгучими черными глазами и маленькими острыми зубами подхватил его и потащил за плечо в сторожку, что стояла по ту сторону виадука. Около нее теснилось еще несколько легковых машин, все, однако, не слишком дорогих марок. Громко переговариваясь, стояли военные. Эсэсовец стукнул в дверь, и оттуда вышел человек.

- Вот, - сказал маленький кривоногий. - Кто такой? Зачем? Откуда он? Ему говорят, а он не слушает.

- Из Монтивер? - спросил военный.

- Чего это? - не понял Курт. - Я от самого Курцера, вот вам все документы.

Курт полез в сапог и вытащил красную книжечку с вытисненной золотой надписью: "Проезд на мотоцикле всюду". Военный внимательно поглядел на нее и спросил:

- А подписывал кто?

- Сам Курцер, - гордо ответил Курт.

- Курцер? - военный удивленно поднял брови.- Но как же... А ну, сюда! - он взял его за плечо и втолкнул в сторожку.

Курту бросились в глаза цветочные горшки на подоконнике, большая хромолитография, - девушка кормит из рук лань, - стол, покрытый газетой, и человек, который, наклонив голову, что-то писал. Когда дверь отворилась, человек повернулся и посмотрел на входящих. Это был Кох.

- А, садовник! - сказал он довольно. - Опять за стеклами пришел?

- Да вот, ваша милость, - пожаловался Курт,- я показываю пропуск, а меня за плечо и прямо сюда.

- "За плечо и сюда"? - улыбаясь, передразнил Кох. - Сам, наверное, и наскандалил. В чем дело, ефрейтор?