Уолтеру не было дела до торта. Но он почувствовал, как сидевшая у него на коленях Клэр теснее прижимается к его боку, посмотрел на две темные и две светлые головки, а потом на Розанну. Он почувствовал, как оба они подумали об одном и том же – что годы, которые олицетворяли эти старые предметы, необязательно должны были закончиться именно так. Например, если бы он упал в колодец, Розанна нашла бы шкатулку, задумалась бы, что значат все эти предметы, но никогда бы не узнала. По телу прошла дрожь, и он заметил, что Розанна тоже вздрогнула. Они улыбнулись друг другу – в последнее время такое случалось редко.

Предполагалось, что Фрэнк попадет в инженерный корпус, как и большинство солдат в форте «Леонард Вуд». Лесистая, холмистая, изолированная местность сильно отличалась от Иллинойса и уж точно от Айовы. Здесь было жарко, повсюду зелень и почти не было ветра. Строевой сержант Фрэнка, техасец, рассуждал не так, как другие, и придумал небольшую игру для рекрутов. Начиналась эта игра просто: он взял походный котелок, открыл его и бросил внутрь пригоршню монет. Дав солдатам минуту, чтобы рассмотреть монеты, он закрыл котелок и спросил, что там. Легко. В первый раз Фрэнк все запомнил – четыре пенса, никель, два дайма и четвертак, – и во второй тоже – шесть пенсов, четыре дайма, два никеля и два четвертака. Во второй раз у него было тридцать секунд. После этого сержант использовал другие мелочи вместо монет: шесть камешков, четыре листика и три желудя. Восемь зерен кукурузы, три сушеных боба, снова два желудя и четыре кленовых семечка. Пять патронов двадцать второго калибра и три – тридцать третьего. Фрэнку хватало одного взгляда, чтобы это запомнить. Почему? Оттого, что считал коров и овец? Оттого, что выслеживал кроликов? Оттого, что стрелял белок? Оттого, что оставлял след кукурузных зерен для фазанов?

А потом Фрэнку и еще одному парню – Лайману Хиллу из Оклахомы – дали винтовки получше, новые полуавтоматические MK-I. Фрэнк слышал про них, но никогда раньше не видел. Отличное было оружие – хорошо сбалансированное, с очень длинным дулом, твердо лежало в руке. С этими винтовками, принадлежавшими не им, но армии США, им велели тренироваться в стрельбе по мишеням. Фрэнк показал хорошие результаты – он попадал в яблочко всякий раз с пятисот ярдов, хотя на таком расстоянии он едва различал только края мишени, пока им не выдали новые линзы, так хорошо отполированные, что он снова мог разглядеть центр мишени. Но Лайман выступал еще лучше. Лайман умел оценивать скорость и направление ветра и брать это в расчет. Он попадал в яблочко с семисот ярдов без промаха.

Через неделю тренировок взволнованный сержант отвел их к лейтенанту. Тот недавно вступил в должность, досрочно закончив Вест-Пойнт после бомбежки Перл-Харбор, и был всего на четыре месяца старше Фрэнка (Лайману было девятнадцать, но выглядел он на шестнадцать – за всю свою жизнь он так хорошо не питался, как в армии, и всего за два месяца уже вырос на дюйм). Сержант хотел отправить Фрэнка и Лаймана в Огайо, в лагерь «Перри», чтобы там обучить их снайперскому делу, а потом отослать в Африку – Седьмая армия направлялась в Африку сражаться с Роммелем, и снайперы должны были ее сопровождать. Лейтенант колебался. Впрочем, лейтенант всегда колебался, кроме тех случаев, когда сержант, прослуживший в армии девятнадцать лет и, если бы не война, ушедший бы уже на пенсию, говорил ему не колебаться. Они стояли в кабинете лейтенанта, и сержант подошел к Фрэнку, развернул его лицом к окну и спросил:

– Рядовой Лэнгдон, вы хорошо рассмотрели стол лейтенанта Йоргенсона?

– Да, сержант.

– Назовите предметы на столе, рядовой.

– Есть, сержант. Три карандаша, два коротких и один длинный. Одна авторучка в футляре. Один армейский блокнот. Одна кобура и один пистолет «кольт». Два четвертака и пятьдесят центов. Одна лампа. Один «Базовый полевой устав». Один клочок бумаги, скомканный. Два набора солдатских жетонов. – Он помолчал и прибавил: – Одно письмо, адресом вверх, и другое адресом вниз. Одна чашка кофе, наполовину полная.

– Рядовой, обернитесь.

Фрэнк повернулся.

– Рядовой, – сказал сержант. – Посмотрите на стол. Вы что-нибудь забыли?

– Да, сержант, – ответил Фрэнк. – По краю абажура ползет муха.

Он произнес это с бесстрастным лицом. Муха упала через край к лампочке, и глаза сержанта заблестели.

– Что это доказывает, сержант? – спросил лейтенант Йоргенсон.

– Сэр, это доказывает, что если в армии будет несколько метких стрелков – снайперов, как называют их наши английские кузены, – то нужно отобрать людей, годных к работе. Любой может научиться стрелять, если дать ему достаточно времени и патронов, но отнюдь не любой может научиться наблюдать за тем, что его окружает.

– Я не уверен, сержант, что подобная тактика нужна армии.

– Сэр, возможно, вы правы, но в лагере «Перри» тренируют группу для отправки в Африку, и мы слышали, что морпехи это поддерживают. Так что я не думаю, что способности рядового Лэнгдона и рядового Хилла стоит тратить на то, чтобы копать отхожие места, сэр. Рядовой Хилл лучше стреляет, но рядовой Лэнгдон лучше оценивает подходящую цель.

– Я подумаю об этом, сержант. Вы с рядовым Лэнгдоном можете быть свободны.

По пути назад в столовую Фрэнк спросил:

– А чем занимается снайпер, сержант?

– Охотой на врага. – Очевидно, на лице Фрэнка отразился интерес, потому что сержант продолжал: – Вы ведь не возражаете, рядовой Лэнгдон? Гансы[61] это делают, япошки и лайми[62] тоже. Лично я не думаю, что детишки, которых научили придерживаться правил, сумеют выиграть эту войну, а вы, рядовой?

– Нет, сержант.

Разумеется, сержант одержал победу, и к первому мая Фрэнк очутился в Огайо.

Как только Элоиза пришла на