После этого случая министр А. Ишков стал довольно часто давать мне ряд поручений напрямую, минуя непосредственного моего начальника – Р. Новочадова. Более того, ряд этих поручений касались других управлений министерства. Тут же поползли по министерству слухи: «любимец министра и т. д.». Однако, несмотря на это, у меня значительно раньше начали складываться довольно деловые отношения и с заместителями министра, хотя по «служебной лестнице» я находился довольно далеко от них внизу. К тому же многие из них были северяне. Это, прежде всего, первый заместитель министра В. Каменцев и замминистры Н. Кудрявцев и Ю. Быстров. Безусловно, это не осталось незамеченным сотрудниками управления, в котором я продолжал трудиться, и где так ловко меня «подставили» в начале моего рыбного дипломатического пути. Тем не менее, отношение в управлении ко мне получило доброжелательный импульс, и я хорошо понимал, что этот импульс идет от министра, и дальше его необходимо наращивать уже за счет своего творческого потенциала, знаний и трудолюбия. В последующем жизнь все поставила на свои места. Однако аппаратные «игры» по поводу моего назначения все же периодически возникали. Особенно запомнился один необычайный эпизод в виду своей «оригинальности». Как– то в очередной загранкомандировке в Канаду, где проходило заседание научного комитета Международной организации по рыболовству в Северо-Западной Атлантике (ИКНАФ), Виктор Солодовник, прекрасно владеющий английским, да и освоивший в последующем рыбную дипломатию, включая рыбацкие премудрости, спросил у меня за «чашкой вечернего чая», действительно ли я прихожусь внебрачным сыном министра Ишкова? От такого вопроса я быстро отрезвел и опешил. Что за чушь, или розыгрыш аппаратный? Виктор Солодовник в свое оправдание добавляет, что многие в аппарате министерства так считают. Да и министр с большим вниманием ко мне относится, чем даже к начальнику УВС и ГП. «Небывалый случай произошел совсем недавно, – накатывал Солодовник, – когда министр пригласил вас вместе с женой в Большой театр в правительственную ложу, когда принимали министра рыболовства и океанов Канады». Такое действительно было, но жену в театр я по провинциальной серости взял с собой, не спросив разрешения у министра. Перед самым началом спектакля я все же сказал министру о том, что со мной жена и представил ее. Помню, он, как-то хитро прищурив глаза, ответил: «Раз она у тебя уже здесь, деваться некуда, пусть смотрит балет». В последующем такого промаха с моей стороны не было. «К тому же, – добавляет Виктор, – вы похожи на него». Мои категорические возражения на «веселую голову» никакого результата не дали. Так мы и расстались в тот вечер, каждый при своем мнении. Правда утром на свежую голову и больше, видимо, чувствуя дистанцию между начальником и подчиненным, он просил не обращать внимания на вчерашний, как он выразился «треп». И все же мне пришлось еще не раз ощущать пристально-настороженное внимание чиновного завистливого люда к моей персоне. А что, вдруг действительно внебрачный сын министра, и тогда объяснима его (то есть моя), довольно быстрая по тем временам и успешная, карьера! В последующем, оставив госслужбу, мы на одном из семейных юбилеев вспомнили с В. Солодовником этот случай, и он подтвердил, что ему эту «дохлую кошку» подбросило вышестоящее начальство. Дескать, пощупай Зиланова, глядишь, и влипнет в гордыню, а затем и вылетит из министерства. И все же вышло по-другому. В министерстве мне посчастливилось поработать с целой плеядой высокого класса профессионалов-рыбников целых 14 лет, пройдя путь от заместителя начальника управления до начальника управления, а затем и до заместителя министра рыбного хозяйства Советского Союза. Еще 7 лет довелось работать заместителем председателя Государственного комитета по рыболовству уже капиталистической России, когда профессионалы-рыбники все меньше и меньше были востребованы. Им на замену начали приходить так называемые менеджеры, а проще говоря – «имитаторы рыбных дел – рыболовные распутины». Подставы в отношении меня сошли на нет, но периодически аппаратные «игры» все же возникали.

С этим явлением мне приходилось иметь дело не часто. К тому же, наименование «подстава рыболовно-дипломатическая» – субъективное, условное. Полагаю, со временем события, которые остались в памяти и которые изложены ниже, возможно, получат более точное определение, чем дано мною.

Первый президент России Б. Ельцин на любительской рыбалке в северных водах России

После ухода на пенсию министра А. А. Ишкова на эту должность был назначен его первый заместитель В. М. Каменцев, что было встречено рыбацким сообществом страны, да и ведущими рыболовными странами мира весьма положительно. К этому времени внешние связи в области рыбного хозяйства достигли своего пика. Встал непростой вопрос, в какую страну из более чем 40 государств, с которыми имелись двухсторонние отношения в области рыбного хозяйства, должен осуществить свой первый деловой визит вновь назначенный министр рыбного хозяйства Советского Союза. У министерства иностранных дел на этот счет, как всегда, имелось свое мнение, и оно касалось африканских государств, так как именно там «варилась политическая каша». К тому же наш рыболовный флот в африканских водах добывал ежегодно до 2 млн. тонн. Мнение же рыбников и дипломатов-специалистов управления внешних связей Мирыбхоза сводилось к предпочтению первого визита министра в соседнюю Норвегию. И в этом тоже была своя логика. Развитие отношений с Норвегией в морском рыболовстве формировалось с использованием новых форм сотрудничества, которые требовали дополнительного импульса. Была создана впервые в мировой рыболовной практике Смешанная советско-рорвежская комиссия по рыболовству (ССНК), которая не только определяла объемы вылова основных объектов промысла в Баренцевом море, но и согласовывала программы совместных исследований рыбных ресурсов, мониторинг окружающей среды и т. д. В случае оправдываемости на практике такого подхода он мог бы быть успешно применен и в сотрудничестве с другими странами. Дополнительным нашим «рыбно-дипломатическим» аргументом было и то, что в свое время министр А. Ишков свой первый официальный визит за рубеж осуществил в 1956 году именно в Норвегию. Немаловажное значение имело и то, что из вылавливаемых в то время нашим рыболовным флотом в Северо-Восточной Атлантике около 2 млн. т на прилегающие к Норвегии воды и район Договора о Шпицбергене 1920 года приходилось около 1 млн. т.

Норвежские суда на промысле у Лофотен облавливают нерестовую треску – «скрей»

Точка зрения рыбных дипломатов получила поддержку министра В. Каменцева, и с ней согласились карьерные МИДовские дипломаты. Программой пребывания советской делегации во главе с министром В. Каменцевым в Норвегии было предусмотрено посещение Лофотенских островов и выход в море, в район промысла нерестовой трески, или как ее называют норвежцы – «скрей». Это было щедрое предложение со стороны уходящего в отставку министра рыболовства Норвегии Болле и назначаемого нового министра Листау. Почему щедрое предложение? Да потому, что нерестилища трески расположены у Лофотенских островов в территориальных водах, и норвежцы никого из иностранных рыбных делегаций туда не допускают. Как-никак, а треска для норвежцев – важный стратегический экспортный товар. Добираться же до Лофотен нам пришлось из Осло на рейсовом пароходе, переоборудованном из старого рыболовного тральщика, работающем на угле, в сопровождении двух норвежских министров рыболовства – Листау и Болле – и членов их делегации. Наша делегация была весьма представительна, и в нее входили, наряду с министром Каменцевым и специалистами аппарата, еще и посол Советского Союза в Норвегии Ю. Кириченко, дипломаты МИДа и сотрудник рыбного отдела ЦК КПСС Ю. Иньков. Последний впервые был официально включен в состав нашей делегации. По своей основной профессии он был рыбником и ранее длительное время работал на Камчатке. Поскольку пароход выполнял свой обычный маршрут по расписанию и на нем были пассажиры-норвежцы, то он, следуя вдоль побережья, останавливался в различных рыбацких поселках, что давало возможность почувствовать жизнь рыбаков и их заботы. В каждом таком поселке имеется местное самоуправление, а его жители объединены в коммуну. Безусловно, норвежцы хотели через знакомство нас с жизнью прибрежных коммун подчеркнуть, что все они зависят от удачливого рыбного промыла, и главное – от выделяемого объема квот в рамках ССНК. Другими словами, норвежцы добивались нашего понимания относительно выделения большего объема квот трески для прибрежного норвежского рыболовства за счет уменьшения отдаленных морских квот советского рыболовства в Баренцевом море. Пойти на это мы не могли. Кроме того, знакомство с прибрежными коммунами убедило нас в том, что по жизненному уровню и социальной защищенности они намного превосходят прибрежные рыбацкие поселки у нас на Севере в Мурманской и Архангельской областях. В этой связи произошел и такой курьезный случай. После очередного посещения коммуны, где нам продемонстрировали прекрасный стадион с искусственным покрытием, работник ЦК КПСС Ю. Иньков в сердцах, в кругу нашей делегации, сказал: «Мы строим коммунизм и пока немногого достигли, а они строят капитализм, результаты налицо, да еще в насмешку нам называют рыбацкие поселки коммунами». На что наш посол Ю. Кириченко разъяснил, что наименование «коммуны» традиционно норвежское, да и правящая партия Норвегии – социал-демократы – не так далеко ушли от коммунизма, к тому же они отстаивают социальную защищенность рыбаков. На этом политликбез и закончился с чувством горечи по поводу нерешенных социальные проблем наших рыбацких поселков. Более суток добирались до Лофотен. Был и штиль, была и умеренная болтанка. Кое-кого из кабинетных норвежских чиновников даже прикачнуло. На следующий день после ознакомления с местными рыбацкими предприятиями вышли на спасательном буксире в район промысла нерестовой трески у Лофотенских островов. Переход занял не более часа. Немного неприятно болтало, как это всегда бывает на спасательном буксире. На борту, кроме членов советской и норвежской делегаций, были и корреспонденты ведущих СМИ Норвегии с тем, чтобы взять интервью у министров непосредственно на промысле, что программой ранее не было запланировано. Министр В. Каменцев несколько насторожился, он не одобрял экспромты, да еще при зарубежных официальных визитах. Он спросил шутя у министра Болле: «А треску мы будем ловить или только смотреть, как другие ловят?». В ответ слышим гортанное: «Да-да, обязательно будем!». Интересуемся, а как быть с законом Норвегии, ведь он не разрешает иностранцам ловить треску, да еще в территориальных водах у Лофотен? Нас успокаивают: мы договорились с береговой охраной, к тому же вас оформили как туристов, а им можно по закону заниматься спортивным рыболовством. Еще один сюрприз-экспромт! В районе промысла сотни маломерных норвежских судов, ведущих промысел нерестовой трески плавными сетями и крючковыми орудиями лова на фоне снежных скалистых гор и скал. Картина, впечатляющая по масштабу и плотности судов, да еще и суровая северная природа!