В казематах и казармах с жестким ожесточением еще сражаются против немцев несколько тысяч советских солдат. Вокруг горят дома, и над зоной боевых действий стелется едкий дым. Советские снайперы стреляют с крыш[391], советские подразделения поднимают белые флаги, однако затем стреляют по немецким парламентерам[392], санитарам и посылают русских в немецком обмундировании.

11ч. 30. В эту минуту из пушек и гаубиц бьет дульное пламя — вновь в сражение вмешивается немецкая артиллерия. Начинается величайшая канонада. Но даже этот адский шум заглушает рев гигантской мортиры — видно, как над крепостью поднимаются огромные столбы дыма. Взлетают в воздух пороховые склады[393]. Дрожит земля.

Репортеры «Сигнала» лежат, окопавшись на валу цитадели примерно в 300 м от зоны обстрела, в непосредственной близости наблюдая страшное действие артиллерии. Один из них рассказывает: «Снова и снова мы прячемся в укрытие, надеясь уцелеть от осколков снарядов, свистящих вокруг, из–за большой зоны разлета осколков наших тяжелых калибров. На валу взрывы рвут землю в лоскуты. Внезапно орудия замолкают. После огневого налета, длившегося 30 минут, приказано абсолютное перемирие. Теперь не должен звучать ни один выстрел, мы не можем даже стрелять в вооруженного врага, если он сам не стреляет по нам. Эти минуты внезапной тишины после адского концерта проходят в затаившем дыхание напряжении. В воздухе висят взрывные газы порохового дыма.

Вон, вон там! Безоружные, прибывают первые русские, бегущие с поднятыми руками. А вот уже прибывают большие группы. Первые пленные уже среди нас на валу. Они осматриваются на наличие оружия. Теперь они стоят с нами на валу и громко зовут своих людей на той стороне: «Priditie! Priditie!» Снова сюда, беглым шагом, прибывают, с поднятыми руками отдельные группы — еще в обмотках[394], без обуви, на их лицах видны испытания последних 30 минут. Они тащат также своих раненых, о которых сразу же заботятся немецкие санитары. Десятью минутами позже наше знамя развевается на цитадели. Брест–Литовск — в немецких руках».

Источник: «Signal» № 15 1941.

№ 92. Выписки из военного дневника командира отделения 12 (s.M.G.) роты I.R.133 фельдфебеля Лео Лозерта. Записи от 23.06.1941 г. — 5.07.1941.

23.6.41. В 2 ч. ночи прибыл приказ о смене позиций. Новые позиции занимались на западном конце острова. Рано утром (5 ч.) на цитадель должна быть наведена артиллерия особой мощности. Накануне, в предвечерний час все части I.R.135 были выведены из цитадели обратно, сообщив, что около 40 немецких солдат (в т.ч. раненых) удерживаются в цитадели как пленные. Весь день продолжался артиллерийский обстрел. Видели несколько попаданий артиллерии особой мощности (вышеупомянутого калибра X). Вечером мы снова заняли нашу старую позицию у моста, после того как в течение этого и предыдущего дней остров был прочесан составленными нашей ротой штурмовыми группами, причем доходило до боя, и были взяты пленные.

Ночью долго била тяжелая артиллерия (21 см). Каждый 3 или 4 снаряд оказывался неразорвавшимся. Это было хорошо для нас, так как часто стрельба велась с недолетом. Ближайшие попадания лежали от 20 до 30 м передо мной возле дамбы. Ночью снова совсем не спал, так как ждал попытки прорыва русских из цитадели.

24.6.41. Утром мы оставили нашу позицию справа от моста и снова заняли позицию на западной стороне острова у нашего старого места переправы. Теперь благодаря саперам здесь велась паромная переправа. В первой половине дня — снова дана большая канонада по цитадели. Ее проспал, потому что первый раз за 3 дня уснул.

В полдень динамиком роты пропаганды делалось предложение о сдаче в плен. Сначала без успеха. Выходили из цитадели и доходили до острова в отдельности и в группах только 7 русских. Iс вышел вперед вплоть до моста и принял их. Внезапно за живой изгородью появился русский вооруженный пулеметом. Я не выстрелил, он сдался и объяснил мне, что оставшиеся в крепости не сдадутся, а продолжат борьбу. Также еще выходили остатки I.R.135 и раненые. По истечении срока сдачи предстоял второй обстрел цитадели. При принятии пленных и собственных солдат я сообщил, что у вражеского предмостного укрепления лежит немецкий раненый, неспособный передвигаться. Попросил у командира разрешение вынести его, так как он был бы потерян в начинающемся через 10 минут артиллерийском огне. Затем сразу двинулся беглым шагом 800 м к мосту. Там снова сдались несколько русских, в том числе комиссар. Я принудил двух помочь мне в переноске раненого. Сначала комиссар не хотел идти передо мной. Он был грузином и говорил по–немецки. Мы посадили раненого на мой карабин, и быстрым шагом еще за 10 минут достигнув нашего предмостного укрепления, оказались вне сконцентрированного артиллерийского огня. Все получилось отлично. Ушел в наше расположение. Внезапно я увидел, что в направлении 3–й роты I.R.135, с этого дня полностью введенной в бой, бегут примерно 100 сдающихся русских. Я понял, что необходимо как можно быстрее сообщить командиру, чтобы он распорядился в роте об отмене стрельбы. Так как 3–я рота была в действии первый день, она еще стреляла во все подряд. Вдруг из цитадели походным строем вышли примерно 500 сдающихся русских. Я пошел навстречу им. Фельдфебель[395]3–й роты (к Рождеству он получил Рыцарский крест) принял их передо мной. Он сообщил мне, что в церкви в цитадели русскими были пойманы немецкие солдаты. Военный инспектор Манхарстбергер, поверив, что война уже закончилась, пошел было для реквизирования в цитадель, но был подстрелен русскими и остался лежать. Я сообщил об этом обер–лейтенанту Кушореку, стоящему перед мостом с солдатами его 3–й роты. Я попросил у него приказ освободить пленных с отделением его роты.

Имелись 2 возможности проникнуть в цитадель, надежный — по дамбе, идущей справа от моста к кольцевым казематам, но требующий много времени, и более опасный — по мосту, во всю длину находившемуся в поле обстрела из двора крепости. Я скомандовал идти поочередно, по правой и левой стороне моста к крепостным воротам, и уже должен был первым начать перебежку, как вдруг фельдфебель 13–й роты (уже понесшей высокие потери) начал срочно отговаривать меня от проникновения в крепость, потому что уже имелся приказ обер–лейтенанта не делать этого. Однако я держал в голове только раненых смелых солдат I.R.135 и выскочил слева. Поочередно, перебежками мы достигли укрытия в воротах крепости. Здесь на позиции, с которой ночью нас обстреливали, находилось русское орудие. Расчет убежал перед нами.