весом лома, вмазал сверху вниз по голове противника. Снова звон, снова треск… и лом ломается пополам.

Ну, может быть, не совсем пополам, но какая разница? Место слома заострилось. И это остриё, я вгоняю в то место, где должен быть глаз у противника. Не медля ни секунды, отпускаю обломок лома, подхватываю-вырываю меч из ослабевших рук и снова совершая разворот вокруг своей оси, со всего замаха рублю по шее противника.

Меч проходит противника с сопротивлением, с натугой, но проходит… насквозь. Отделяя голову от тела.

Противник упал на землю двумя частями: меньшей — головой и большей — телом. Упал. И начал осыпаться прахом. А я… почувствовал изменение в окружающем пространстве. Словно бы струна оборвалась. Я не удержался на ногах и рухнул на колени, роняя вниз руки с мечом: «Инстанс» закончился… квест выполнен… я победил…

***

Глава 63

***

Я лежал на мягкой траве, тяжело дыша и бездумно глядя в небо над головой. Маска мешала мне, поэтому я сорвал её с лица, уже не думая о том, что лишаю себя преимущества ночного зрения, становясь практически слепым в окружающей темноте.

Только что прошедший бой был коротким и яростным, вычерпывающим силы до капли, иссушающим, каким собственно и бывает любой настоящий бой.

Что я вообще сделал? Какие усилия приложил физические? Нажал на спусковой крючок винтовки? Нажал на кнопку детонатора? Потом перекатился на спину, прыгнул на ноги, прыгнул в сторону, выполнив перекат-кувырок. Дальше — один маховый удар ломом. Ещё один. Тычок и маховый, рубящий удар мечом. Всё!

Два переката, два прыжка, три удара — всё, что я физически сделал. Но почему тогда такое состояние, словно я пробежал километр на время, на сдаче физо в нашей части? Почему лежу на траве, не в силах толком пошевелить ни рукой, ни ногой? Почему ловлю воздух, как рыба, выдернутая из воды? Почему дышу и не могу надышаться? Задыхаюсь, а сердце стучит, как бешенное?

Наверное, потому, что два переката, два прыжка и три удара были выполнены в полную силу, в полную скорость, в полную мощь, на весь резерв тела сразу. Так, как я никогда не смог бы выполнить их ни на какой тренировке, ни на какой сдаче, ни на каком экзамене. Наверное, потому, что от того, как я выполню каждое из этих движений, зависело не больше и не меньше, а моя жизнь?

Ночь… Звезды… Луна…

Ну а что вы хотели? Время нежити — ночь. Естественно, что основные активные свои действия они проводят ночью. Они же не на моё удобство ориентируются, а на своё — что тоже естественно. Это мне уже приходилось подстраиваться под них, а не им под меня: ночные облавы, ночные засады, ночная охота… И это обстоятельство, что, мало того, что противостоят мне противоестественные жуткие, наводящие ужас ходячие мертвецы, так ведь ещё и по ночам!!!

***

Десяти минут мне хватило, чтобы отдышаться и порефлексировать. Успокоить пытавшееся вырваться из грудной клетки на волю бьющуюся о ребра птичку-сердце.

Через десять минут я снова нацепил маску на лицо, взялся за винтовку, занял стрелковую позицию и приник к окуляру прицела.

Нежить… моих надежд не оправдала и не осыпалась кучками костей вперемешку со старыми доспехами и оружием после смерти своего Босса. Они продолжали двигаться, ходить, ползать…

Правда, в их движениях чувствовалась бесцельность. В передвижениях — хаотичность. Потеря централизованного, да и какого-либо вообще управления…

Что ж, мы не спорим с мирозданием о справедливости или логичности его обустройства. Мы просто принимаем его таким, какое оно есть. Так что: передёрнуть затвор, пардон — перезарядить оружие, передёргивают нечто другое и в другом месте. Навести красную точку на очередной череп, вдавить спуск, снова перезарядить, навести, вдавить, снова перезарядить, навести, вдавить… и снова. И снова.

Пока общего руководства у получившейся толпы ещё нет, можно долбить, даже не меняя стрелковой позиции. И, в первую очередь, выбивать уцелевших умертвий, чтобы они не успели перехватить это самое руководство и организовать толпу заново. Так что, стрелять, стрелять и стрелять, пока «пули» не кончатся… А пуль у меня много…

***

Утром я бродил по оврагу рядом с местом взрыва, оценивая следы побоища под нормальным дневным светом. Смотрелось… пугающе и достаточно эпично: кости, кости, кости, кости… кругом кости. Сломанные, целые, расколотые, кусками скелетов и одиночные, ребра, хребты, «ноги», «руки», черепа, обломки черепов, доспехи, оружие… и Трон.

Трон, который выдержал подрыв! Эта монструозная херота уцелела! Нет, реально: три сотни нежити взрывами выкосило, а Трон, который являлся основным эпицентром, уцелел! И даже почти не перекосился.

Ещё эпичнее смотрелись придавленные им скелеты и гули, так и продолжавшие болезненно скрести уцелевшими конечностями (у кого задними, у кого передними, кому уж как повезло), щерившиеся и щёлкающие зубами.

Это делало картину «живой» и куда как более жуткой.

Меня аж передёрнуло.

Оставлять такое непотребство я естественно не стал. Скинул с плеча трофейный двуручный меч и, орудуя им наподобие лома, поразбивал черепа всему, что ещё шевелилось. И только после этого принялся за сборы трофеев.

***

Ещё около недели у меня ушло на окончательный отстрел и отлов всей уцелевшей нежити в долине. И теперь долина преобразилась. Я сидел на склоне холма и любовался. Любовался бесконечными рядами плодовых деревьев, одевшихся в весёлую свежую зелень и покрывшихся нежными, но яркими цветами.

Медленно и мелкими глотками пил травяной чай из своей ставшей изрядно более удобной и изящной кружки… являвшейся теперь Артефактом. Ну а что? Трав интересных в здешних холмах много…

Сколько я здесь пробыл? Без трёх дней четыре месяца… практически, стандартная моя командировка из той ещё, «контрактной» жизни… пора заканчивать. Пора назад, к людям…

***

Номер гостиницы «Шипы и розы» с красивой чеканной циферкой «три» на входной двери. Высокий гладко выбритый мужчина в аккуратном дорогом костюме, с аккуратной причёской, в до блеска начищенных туфлях… нервным движением поправляющий воротник. И не решающийся постучать в эту дверь со злобно ухмыляющейся тройкой на ней. В дверь, за которой… возможно, что даже и смерть.

Однако, хоть с третьей попытки, а всё же мужчина заставил себя не опустить руку, а постучать костяшками пальцев в гладкое, полированное и лакированное дерево.

— Открыто! — раздался приглушённый голос из-за двери. Мужчина снова нервно поправил воротник, с трудом сглотнул и осторожно отворил дверь. Вошёл и аккуратно притворил её за собой.

Чтобы в тот же момент оказаться сграбастанным крепкими, но изящными женскими ручками за тот самый многострадальный воротник.

— Где Иван? — тихо и обманчиво спокойно спросила девушка, глядя прямо в глаза мужчины, воротник камзола которого начал обугливаться под хрупкими на вид женскими пальцами, источая заметный при дневном свете, неприятно пахнущий дымок.

Мужчина