Таким образом, лишь те, кто ещё оставался трезвым по долгу службы, с тревогой поглядывали на первые проблески пока далёких, мерцающих где-то над Брайтоном, молний. Те, кто умудрились избегнуть посещения пивных и торопливо возвращались домой, чтобы увидеть семью или любимую телевизионную программу, с удивлением обращали внимание на поведение встречавшихся им животных. Собаки рвались с поводков и хрипло выли, тоскливо задирая морды в направлении приближавшегося шторма. Прохожие останавливались, недоумённо оглядывались и пытались сообразить, что же всё-таки происходит.

С самого утра у Аналитика было неприятное ощущение, происхождение которого он примерно представлял, но всё же не был до конца уверен. Так, он проигнорировал уже третье (и, скорее всего, последнее!) предупреждение срочно выйти на связь с местной резидентурой Моссада. Стирая очередное сообщение с сотового телефона, лаконично приказывавшее «Call the boss!»,[18]Агент даже испытал некоторое облегчение. Честно говоря, Агент так никогда и не смог привыкнуть к мысли, что он — один из лучших оперативников-убийц Моссада. После того как неведомый ишмаэлит треснул его по голове, ему хотелось делать лишь две вещи. Во-первых, в результате общения с очаровательной Мари и совместных попыток расшифровать древний манускрипт он с удивлением осознал, что как раз этот процесс мучительного умственного напряжения, иногда прерываемый проблесками разгадки, является его настоящим призванием. Не так давно он осознал и второе сокровенное желание.

И выражалось оно отнюдь не в каждодневном шпионском труде на благо небольшого, но шумного ближневосточного государства. Нет, господа из Института, ему отнюдь не хотелось совершать сомнительные подвиги, прикрываясь чужими именами и позаимствованным у кого-то лицом! Два часа назад, посмотрев в очередной раз на озабоченную Мари, морщившую по-девичьи гладкий лоб в попытке разгадать смысл древнего послания Египтянина, он вдруг совершенно ясно понял, что ему хочется обладать этой удивительной женщиной. Он хотел обладать Мари не только физически, но и духовно, став повелителем не только совершенной телесной оболочки, но и её мыслей. Он хотел каждый день слышать её благодарные стоны и нежные слова любви, он хотел растворяться в ней и засыпать в её объятиях. Он желал иметь от неё детей и радоваться тому, как они похожи на их красавицу-маму. Он мечтал о том, что они никогда не будут стареть и умрут в один день, оставшись жить в памяти людей и лицах своих внуков. Словом, наш немало повидавший герой нашёл наконец женщину своей мечты. И хотя Аналитик по-прежнему страдал от неспособности вспомнить прежнюю жизнь, он твёрдо решил, что пора заняться своим будущим.

— Где вы, мой друг? — с нежной иронией спросила Мари, возвращая его в настоящее.

Агент вздрогнул и улыбнулся той виновато-застенчивой улыбкой, которую не смогла изменить даже пластическая операция и которая была способна растопить сердце любой женщины.

— Извините, Мари, я, наверное, просто устал!

Собственно говоря, это было чистой правдой. Вот уже несколько часов они находились в одной из лабораторий Центра Исследований Будущего, погружённые в изучение оригинала найденного в Египте древнего послания. Разрешение на столь длительную работу с бесценным историческим документом было получено с помощью Британского музея, весьма кстати являвшегося одним из главных заказчиков Центра. Пергамент, переживший исход избранных из Египта, походы Александра Великого, а также расцвет и закат Римской империи, находился в герметичном пластиковом ящике с нейтральным аргоном. Прозрачная пластмасса контейнера предохраняла не только сам документ от воздействия кислорода и влаги, но и окружающих от по-прежнему смертельно опасных возбудителей древней формы проказы, которые таились в сероватой поверхности шкуры неизвестного животного. К сожалению, за эти несколько часов потускневшие буквы пока так и не открыли самую главную тайну пророчества: какую же, собственно говоря, гадость собирался сделать потомок Прародителя в городе Лондоне. Гипотеза Аналитика о том, что неровности пергамента могли содержать зашифрованную информацию, пока не подтверждалась. Не помогло и чтение под ультрафиолетовым освещением — хорошо известный способ расшифровки записных книжек с вырванными страницами. Ничего не дало и сканирование поверхности документа с помощью миниатюрного звукового локатора — подобия устанавливаемого на кораблях эхолота. В получившихся подобным образом рельефах при желании можно было увидеть всё, что угодно. Воображения Мари и Агента уже хватило на то, чтобы разобрать грубый портрет длинноволосого мужчины (то ли Иисуса, то ли Джона Леннона); сетку каналов, подобную марсианской; число Зверя (то бишь «666») и многое другое.

Когда Мари, массируя тонкими пальцами покрасневшие от напряжения глаза, объявила о том, что видит в древнем послании карту Парижа, Аналитик молча взял её за руку и повёл к кофейному автомату в коридоре. Мари виновато улыбнулась и не стала отстаивать свою теорию. Держа в руках картонные стаканчики с ароматным напитком, они вернулись в специально затемнённое помещение огромной лаборатории. Аналитик вновь испытал острое ощущение счастья от общения с этой умной и красивой женщиной. Может, это была накопившаяся усталость, может, эйфория от воздействия кофеина, но ему вдруг показалось, что, если он возьмёт Мари за плечи и притянет к себе, она не станет сопротивляться. От этой мысли по его телу прошла сладкая волна предчувствия откладываемого, но неизбежного наслаждения. Интересно, какова будет Мари по ту сторону первого поцелуя? От этой неожиданной мысли Аналитик вдруг покраснел. От следующей неожиданной мысли его бросило в жар.

— Мари, — взволнованно произнёс он, вдруг забыв об усталости и любовных переживаниях, — нам стоит посмотреть на пергамент с обратной стороны!

— Вы правы! Нам почему-то и в голову не пришло это сделать!

После недолгой подготовки Мари, чувствительным пальцам которой была доверена деликатная операция, подвесила свернувшийся в трубочку документ за верхний край под крышкой контейнера. Агент, с нетерпением ждавший второй части — развёртывания пергамента обратной стороной, вдруг с удивлением спросил:

— Он так и был обнаружен: текстом наружу?

Мари на секунду прервала манипуляции. Её собеседник был абсолютно прав! По какой-то загадочной причине пророчество Египтянина было свёрнуто не, как можно было бы ожидать, текстом внутрь — для его большей сохранности, а наоборот.

— Я не знаю на этот счёт никакой статистики. Не думаю, что кто-то из исследователей древних документов обращал на это внимание, но могу поклясться, что не так уж много пергаментов и папирусов свёрнуты таким образом! Интересно, по какой причине? Дать возможность чернилам лучше просохнуть? Подставить пальцам нашедшего заражённую сторону? Или просто ошибка?

— Не думаю, что тот, кто писал этот документ, мог ошибаться подобным образом! — с сомнением откликнулся наш герой, рассматривая свиток в ярком свете галогенных светильников. — Это было сделано специально, надо только понять зачем. А мы можем не разворачивать документ, а, наоборот, свернуть его обратно — в трубочку?