После прибытия в Югославию бригада внезапно оказалась между двумя огнями — хорватско-словенское большинство не могло в достаточной мере вдохновиться идеей борьбы против недавних союзников, что вызвало падение боевого духа и появление дезертиров и перебежчиков. С другой стороны, местное партизанское руководство сразу же взревновало и начало активно критиковать руководство бригады, «душить» ее снабжение и т. д.[944] После переброски бригады к Чачаку ее включили в состав 23-й дивизии НОАЮ, однако сделано это было достаточно формально. Причина переброски бригады в район Чачака стала ясна, когда советские офицеры выдвинули на переговорах с четниками предложение об объединении 1-й югославской бригады и корпуса П. Раковича. Но эта задача натолкнулась на непреодолимые сложности. Трудно было «перемостить» различия между четниками и бывшими усташами, между сербами и хорватами, между теми, кто хранил верность королевской присяге пять лет, и теми, кто за это время успел присягнуть еще несколько раз. Да и боевая мораль хорватских и словенских бойцов бригады в сочетании с амбициями офицеров ЮВвО вряд ли могла составить комбинацию, которая могла бы конкурировать с надежными и проверенными в боях союзниками из НОАЮ. В дальнейшем югославская бригада была окончательно влита в состав НОАЮ, что выразилось в передаче контроля над ее кадрами из рук НКВД титовской спецслужбе ОЗНА (отделение защиты народа). После этого 10–13 ноября 1944 г. в руководстве бригады была проведена значительная чистка с полной сменой кадрового состава и ликвидацией всех «вольностей», отличавших бригаду от других частей НОАЮ[945].

Кроме неприязни четников к бывшим усташам, идея о легализации корпуса П. Раковича вызвала активное сопротивление руководства КПЮ. Сопротивление это выражалось не только в кляузах Толбухину, но и в открытом нападении на «союзных» четников, несмотря на заключенный договор между корпусом П. Раковича и 93-й дивизией РККА. И это при том, что боевое взаимодействие ЮВвО и РККА приносило плоды: четники передавали немецких военнопленных в разведотдел 93-й дивизии, однажды «корпус капитана Раковича встрял в бой нашего батальона с окружавшими его немцами и фактически спас этот батальон от уничтожения… оперативный и разведывательный отделы штаба дивизии поддерживали связь с четническим штабом, получая у него сводки». Это раздражало и озлобляло партизан. «Однажды четники конвоировали пленных немцев, человек 300, к нашим разведчикам. Партизанская засада открыла огонь и по немцам, и по конвою. Стража разбежалась, немцы также исчезли в горах», а «…когда к комдиву 93-й полковнику Салычеву приехали два четнических офицера, присутствовавший при этом подполковник, комдив 23-й партизанской дивизии, в упор пристрелил обоих без объяснений при молчаливом неодобрении нашего штаба»[946]. Этот случай запомнил командир 23-й ударной дивизии Миладин Иванович, в 1986 г. с гордостью рассказывавший, как он вместе с командиром 14-го корпуса НОАЮ Радивоем Йовановичем лично застрелил несколько молодых четников и офицеров ЮВвО, которых они заметили в обществе командира 93-й дивизии[947].

Именно благодаря активности этих двоих и закончилось сотрудничество корпуса П. Раковича и 93-й дивизии. После разрыва СССР и Югославии М. Иванович описал этот случай с пафосной самовлюбленностью, скромно умалчивая о том, что его дивизия прибыла в район Чачака уже после того, как туда с боями вышло левое крыло 68-го корпуса: «Это было в г. Горни-Милановац. За несколько дней до этого туда прибыла 93-я гвардейская дивизия.

— Здравствуйте, товарищ полковник!

— Здравствуйте, — нахмуренно, кисло, надуто, цедит он сквозь зубы, не глядя на нас.

— Знаете, мы тут с четниками заключили союз для совместной борьбы против немцев.

— Да какой союз? Что с вами? Четники целых три года вместе с немцами и итальянцами воюют против нас, а вы теперь с ними союз заключили. Нет, так не пойдет!

— Знаете, тут их тысяч семь-восемь. Мы с ними сейчас будем вместе, а когда уничтожим немцев, тогда и с ними легко разберемся.

— Пусть их будет и двадцать восемь тысяч, а не семь-восемь, мы с ними никакого союза не хотим. Мы с ними боролись три года, а вместо союза мы всегда получали нож в спину… Никакого союза тут быть не может.

И наша Четырнадцатая бригада пошла “пересчитать” эти семь-восемь тысяч “русских” четников. У села Горне-Горьевице застрекотали пулеметы, захлопали винтовки, бабахнули пара бомб. Но все это быстро, за несколько мгновений. Остальные разбежались во все стороны. Четническая бригада, насчитывавшая шесть-семь сотен четников, рассеялась»[948].

Хотя число «врагов народа», вероятно, уменьшено, а боевые успехи явно преувеличены, этот рассказ точно показывает атмосферу, в которой закончилось боевое сотрудничество между четниками и красноармейцами. Несмотря на негативное отношение советских офицеров к кровавым расправам партизан над четниками, вскоре стало понятно, что партизаны проводили «линию большого начальства»[949]. Понять эту линию советским офицерам помогали не только приказы вышестоящего командования, но и армейская газета 57-й армии «Звезда Советов», которая характеризовала четников как «Иуд и предателей народа»[950].

В условиях раздела Европы на зоны влияния попытки офицеров ЮВвО сохранить независимость или сблизиться с англо-американскими союзниками не могли хорошо закончиться. Причиной тяжелого положения ЮВвО было «трагическое непонимание Михайловичем политических проблем»[951]. После того как Черчилль и Сталин поделили Балканы, усилия бойцов Пилетича, Кесеровича и Раковича могли изменить лишь их собственные судьбы, но не будущее страны. Все было предрешено уже тогда, когда британские миссии стали покидать штабы ЮВвО в диких горах восточной Сербии в апреле 1944 г., а в тысячах километрах к востоку на фабрике стали изготавливать ленточки к бескозыркам с надписью «Дунайская флотилия».