– Мне тебя не хватало, папа. Нам всем тебя не хватало. – Брайан сделал шаг к нему. Позади он услышал звук взводимых курков. – Не делай этого. Прошу тебя. Не нужно этого делать.

– Я должен.

– Нет! – Брайан с вытянутыми руками приближался к отцу.

– Она… моя… жена, – выдавил тот из себя.

– А как же мама? Как же я? А Джиллиан?

Старик ослабил свою хватку, Брайан сделал последний шаг и осторожно вынул нож у отца из руки. И в момент, когда он это сделал, земля задрожала у них под ногами, а из ям вырвалась отвратительная вонючая взвесь, как будто все они разом выдохнули. Брайан не понимал, как это произошло, но монстры неожиданно оказались вокруг них, и вид у них был гораздо более угрожающий – раздались даже крики на непонятном языке, странное мяуканье и разрозненный свист, сопровождаемые резкими и неблагозвучными звуками, так что у людей заломило в ушах. Вокруг росли, как сумасшедшие, темные зловещие растения, которые угрожали отрезать им все пути к отступлению. Извивались виноградные лозы, похожие на сверхподвижных змей; из грязи на свет божий пробивались цветы с жадным распахнутым зевом, напоминающие незаконнорожденную помесь мухоловки и чудовищного растения из «Лавки ужасов» [123].

Теперь в движениях тварей появился какой-то смысл – они поднимали что-то с земли, касались руками стен глинобитных хижин, передвигались по земле четкими шагами, как будто исполняли ритуальный танец. Было непонятно, что именно они делали, но в их действиях явно был смысл.

В роще, стоявшей на границе деревни, появились новые мертвые животные – все очень крупные, которые, как и ожившие растения, вполне могли нанести серьезный вред людям.

– Что они делают? – спросил Брайан отца. – Что здесь происходит?

Старик попытался что-то сказать, потом замолчал и нахмурился, как будто забыл свою мысль.

Или забыл, как это сказать, подумал Брайан и вспомнил письма с отчаянными попытками изложить что-то простым английским языком. Может быть, за эти годы отец забыл, как писать и говорить на родном языке?

Двадцать лет, повторил Брайан про себя.

Но вот он никогда не забыл бы, как писать и говорить, неважно, прошло бы двадцать лет или восемьдесят. Он всосал английский язык с молоком матери, и тот был навечно отпечатан в его мозгу, как часть его я, и Брайан не мог понять, как отец мог забыть такие базовые, фундаментальные вещи… неважно, сколько времени прошло.

А потом Хоуэлс посмотрел на растения, которые лезли из хижин без окон и дверей; на монстров, занятых непонятно чем; на ямы, которые, казалось, дышали; на Черную гору, возвышающуюся над всем этим, – и понял, что даже представить себе не может, что пришлось пережить отцу. Скорее всего, он так никогда об этом и не узнает, и все эти ужасы навсегда останутся тайной за семью печатями, которые невозможно будет описать или объяснить.

Одна из самок, пританцовывая, направилась к ним по склону горы. Она походила на плохо выбритого снежного человека с крысиным хвостом и мордой горгульи, но, проклятие, она все равно была чертовски сексуальна, и хотя Брайан понимал, что все это неправильно, его охватила волна похоти. Реакция была совершенно инстинктивной, и по тому, как замерли наемники, он понял, что они испытывают то же самое.

Тодд пристрелил эту тварь.

– Перестреляйте их всех! – истерически завопил мужчина, которого звали Эндрю. – Сначала женщин!

Казалось, что эти существа никак не отреагировали на смерть одного из них, но спустя несколько мгновений к ним направилась еще одна самка – у нее был розовый надутый лобок, а волосы напоминали веревки, свисавшие с белой макушки и болтавшиеся по бокам кожистого тела. В свете галогеновых ламп она выглядела гротескно.

Но вызывала плотские чувства.

Брайан скорее почувствовал, чем увидел, как напрягся стоявший рядом с ним отец, и когда он издал болезненный сдавленный крик, журналист инстинктивно понял, что будет дальше.

– Моя… жена…

Но еще не отзвучали его слова, как Рауль сразил ее наповал, и из смертельных ран струйками забила отвратительная жидкость, как вода из фонтана.

Брайан протянул руки к отцу, но его старик с криком бросился прочь и, хотя Гарт и попытался не выпускать его из луча фонаря, практически мгновенно исчез в буйно разросшейся растительности. Брайан бросился было за ним, но Кэрри крепко вцепилась ему в руку.

– Нет, – твердо сказала она.

Он вырвался…

И тут Тодд схватил его за плечи, развернув лицом к себе.

– Нет, – повторил он.

Тут Брайан заметил, что остальные освобожденные мужчины воспользовались ситуацией и тоже исчезли, и только Эндрю продолжал стоять рядом с ним. Видимо, он еще не до конца ассимилировался среди этих существ, и, хотя члены команды еще не были готовы ему полностью доверять, потерянное и испуганное выражение его лица сказало Брайану, что он не представляет для них никакой опасности и что его единственное желание – это поскорее оказаться дома.

Но не раньше, чем все монстры будут перебиты.

– Перестреляйте их всех! – кричал Эндрю, как безумный. – Уничтожьте их!

Из кустов им навстречу выпрыгнул монстр с мощным торсом, мордой льва и ногами газели, и кто-то пристрелил его влет.

– Пробный шаг, – произнес Тодд. – Они нас проверяют.

– У нас не хватит патронов, чтобы разобраться со всеми, – заметил Рауль.

– Снимайте рюкзаки, – негромко приказал Тодд, – и доставайте взрывчатку.

Как гражданские лица, ни Брайан, ни Кэрри не принимали участия в обсуждении тактических действий группы. Хоуэлс смотрел на лицо девушки, которое алебастровым пятном выделялось в темноте. Но и без света он видел, что она обеспокоена и озабочена.

– Даже не думайте об этом, – сказала ему Кэрри.

– Я не могу позволить им убить его.

– Но вас ведь тоже могут убить.

– Это и так может случиться. Мы все можем оказаться там… – Он отвернулся от Кэрри и громко позвал: – Отец!..

– Заткнись, – прошипел Исайя. – Они поймут твою слабость и начнут играть на ней.

– Они и так ее знают, – сказал Брайан. – Отец! – крикнул он еще раз.

И тут почувствовал удар по затылку.

* * *

Когда он пришел в себя, то понял, что лежит на земле, а рядом с ним на коленях стоит обеспокоенная Кэрри, а ее прохладная рука лежит у него на лбу. Брайан чувствовал себя так, будто ему дали по голове ледорубом, но, осмотревшись, не увидел крови. Хоуэлс попытался сесть. Скорее всего, он пробыл в отключке всего несколько минут, но наемников рядом не было. Исчезли все, кроме Исайи, стоявшего возле Кэрри с фонарем, луч которого был направлен в землю.