– Рад встрече, мисс Престон,– произнес мужчина с вежливым полупоклоном.– А я – Дженсен Лугар. К вашим услугам.

«Боинг-727» плавно скользил в облаках, без усилий приближаясь к быстро надвигавшейся зимней ночи.

Александрия, штат Вирджиния

Четверг, 25 декабря 1980 г.

За Ароном и его семьей пришли в третьем часу рождественского утра.

Арон спал плохо. После полуночи он встал, спустился вниз и принялся уничтожать вкусное домашнее печенье – подарок соседей Уэнтвортов. Накануне они провели приятный вечер вместе. Третий год подряд они собирались за рождественским столом с Уэнтвортами, Доном и Тиной Сиграм. Жена Арона, Дебора, была еврейкой, но ни он, ни она не принимали свою религию всерьез; Дебора не совсем понимала мужа, когда он называл себя сионистом. Арон часто думал о том, как хорошо его жена вписалась в американский образ жизни. Она готова была пропускать через себя любые проблемы, даже такие, которых нет в природе. Ему всегда было неудобно на приемах и вечеринках в посольстве, когда Дебора вдруг начинала защищать точку зрения ООП. Нет, не ООП, поправил себя Арон, доедая третье печенье, а палестинцев. «Сделаем такое допущение… » – предлагала она и затем лихо развивала эту тему. У нее это здорово получалось, гораздо лучше, чем у Арона.

Ему иногда казалось, что он вообще мало в чем разбирается, кроме кодов и шифров. А дядя Сол с удовольствием вступал в спор с Деборой.

Кстати, о дяде Соле. Арон потратил четыре дня, обдумывая, не сообщить ли о его исчезновении Джеку Коуэну, своему начальнику и главе отделения Моссада в вашингтонском посольстве. Джек был тихим мужчиной невысокого роста, от него исходило ощущение слегка небрежного дружелюбия. И еще он служил капитаном-десантником, когда участвовал в налете на Энтеббе четыре года назад. Кроме того, о нем говорили, что это он разработал план захвата египетской ракетной установки САМ во время войны Судного дня.

Арон никак не мог решить, стоит ли придавать серьезное значение факту исчезновения Сола. Но Леви настаивал на осторожности. Леви Коул, друг Арона, работавший вместе с ним в шифровальном отделе, сделал снимки и помог выяснить, кто есть кто. Он был полон энтузиазма, считая, что дядя Арона наткнулся на нечто очень важное, но он не хотел обращаться к Джеку Коуэну или мистеру Бергману, атташе посольства, не имея более подробной информации. Именно Леви помог Арону без шума проверить в воскресенье все местные отели, но поиски Сола Ласки оказались безрезультатными.

Было десять минут второго, когда Арон выключил свет на кухне, проверил сигнализацию в коридоре, поднялся в спальню и лег, уставившись в потолок.

Близнецы были ужасно разочарованы. Арон сказал Бекки и Рии, что в субботу вечером приедет дядя Сол. Он приезжал в Вашингтон всего раза три или четыре в год, и близнецы, четырехлетние девочки, обожали, когда дедушка (они приходились Солу внучатыми племянницами) навещал их. Арон мог их понять, он помнил, как сам всегда ждал визитов Сола, когда был мальчишкой и жил в Тель-Авиве. В каждой семье должен быть дядя или дедушка, который не подлаживается к детям, но обращает на них внимание, когда они говорят что-то важное, приносит именно тот подарок, какой нужен,– не обязательно большой, но всегда интересный, который рассказывает истории и шутит с серьезным видом, что получается гораздо веселее, чем натужное веселье некоторых взрослых. И это было совсем не похоже на Сола – если он обещал что-то, то непременно выполнял обещание.

Леви сказал, что Сол, возможно, имеет какое-то отношение к взрыву в офисе сенатора Келлога в прошлую субботу. Связь с Ниманом Траском была слишком очевидной, чтобы ее можно было отбросить, но Арон знал: его дядя ни за что не станет прибегать к акту террора в любой форме. У него был шанс заняться этим делом в сороковых годах, когда все, от отца Арона до Менахема Бегина, занимались такого рода деятельностью, теперь же эти бывшие партизаны осуждали ее как терроризм. Арон знал, что Сол участвовал в трех войнах, всегда был на передовой линии, но всегда в качестве санитара, а не бойца. Он вспомнил, как, засыпая в квартире в Тель-Авиве или на ферме летними ночами, слушал голоса своего отца и дяди Сола, споривших о безнравственности бомбардировок. Сол при этом громко напирал на то, что от актов возмездия «Скайхоков» грудные дети погибали точно так же, как от налетчиков из ООП с их «калашниковыми».

Леви и Арон потратили четыре дня, пытаясь расследовать взрыв в здании Сената, но так ничего и не добились. Обычные источники Леви в министерстве юстиции и ФБР не имели информации. Арон несколько раз звонил в Нью-Йорк, но след Сола потерялся.

«Да ничего с ним не случилось,– успокоил себя Арон и проговорил вслух, имитируя голос дяди Сола: – Не надо играть в Джеймса Бонда, Модди».

Сон пришел внезапно, в усталом мозгу уже мелькали картинки близнецов, прыгающих у елки Уэнтвортов, когда в коридоре послышались какие-то звуки.

Мгновенно прогнав сон, Арон откинул одеяло и, схватив с тумбочки очки, вытащил из ящика заряженную «беретту».

– Что?.. – спросонья спросила Дебора.

– Тихо,– прошипел он.

По идее никто не мог проникнуть в дом так, чтобы не сработала сигнализация. В прошлом посольство использовало этот дом в Александрии как конспиративную квартиру. Он стоял в тихом переулке, довольно далеко от дороги. Двор хорошо освещался, а в ворота и стены были вмонтированы сенсоры, приводившие в действие сигналы тревоги на панели в главной спальне и внизу в холле. Войти в дом можно было только через стальную дверь, снабженную системой запоров, перед которой у самого профессионального взломщика опустились бы руки. Сенсоры на дверях и окнах также были подключены к системе сигнализации. Дебору раздражали многочисленные ложные тревоги, и она даже отключила часть системы после того, как они переехали сюда. То был один из редких случаев, когда Арон накричал на нее. Дебора постепенно смирилась с системой безопасности, как и с неудобствами, которые проходилось терпеть из-за того, что они жили далеко от города. Арону тоже не нравилась удаленность от работы, от товарищей по посольству, но он не возражал, поскольку близнецам хотелось жить за городом, и Дебора в конце концов привыкла. Преодолеть оба уровня системы безопасности невозможно, обязательно должна сработать сигнализация – так полагал Арон.

Из коридора донесся еще один звук, откуда-то со стороны черной лестницы и детской. Арону показалось, что он слышит тихий шепот.

Он махнул Деборе, жестом велев ей лечь на пол с другой стороны кровати. Она так и сделала, стащив вместе с собой и телефон. Арон подошел к открытой двери спальни. Он глубоко вдохнул, левой рукой плотнее надвинул очки, вогнал патрон в патронник и выскочил в коридор.

Трое человек, а может, и больше, стояли не далее чем в пяти метрах от него. На них были плотные полевые куртки, перчатки и лыжные маски. К своему ужасу, Арон увидел позади них двух террористов с длинноствольными пистолетами, приставленными к головам Ребекки и Рии. Руками в перчатках они зажимали рот близнецам, на фоне темных курток виднелись только расширенные от ужаса глаза детей да голые ножки в пижамах.