— Не принимайте такой испуганный вид, — презрительно сказала Сара. — Заставили ж католика Якова… почему не поступить таким же образом с его глупой дочерью?

— А на ее место?.. — спросил Годолфин.

— Маль может призвать ганноверского курфюрста… и провозгласить его королем.

Все изумленно воззрились на нее. Сара увидела, что ее зять Сандерленд, неизменно склонный к безрассудным авантюрам, заулыбался.

Годолфин понимал, что конец его карьеры близок. Он постарел, он всегда серьезно относился к своим обязанностям, но по робости позволил Саре Черчилл властвовать над собой сильнее, чем над мужем. Теперь Сара лишилась благоволения королевы, и правительство, которое он возглавлял, шло к падению. Королева, некогда расположенная к нему, искала возможности избавиться от него, и причиной всего этого было властное поведение Сары.

Ему не давали покоя мрачные мысли о том, какое сильное влияние может оказать на государственные дела женская ссора.

С этими мыслями Годолфин явился на заседание Тайного совета, где присутствовала королева. Он прекрасно знал о враждебном к нему отношении большинства членов совета. Ему они представлялись стервятниками, парящими над его головой… дожидаясь падения.

Шрусбери, один из самых сильных его врагов, начал атаку саркастическими замечаниями, которые нельзя было пропустить мимо ушей. На них, разумеется, следовало отвечать в том же тоне, но Годолфин был усталым, обеспокоенным и поймал себя на том, что возражает Шрусбери по-старчески сварливо.

— Милорд, — запротестовала Анна, — прошу вас сдерживать свое раздражение. Здесь оно неуместно.

Годолфин повернулся к королеве.

— Ваше величество, работать мне с каждым днем становится все труднее. Я окружен врагами, ведущими под меня подкоп. Чего можно ждать хорошего, когда монархи отворачиваются от законного правительства и прислушиваются к тайным советчикам?

Это был прямой выпад против королевы. Оскорбленная Анна промолчала. Но все присутствующие поняли, что это должно стать концом Годолфина.

Анна сидела в дубовом кабинете Кенсингтонского дворца.

Королева была печальна. В прошлом она питала искреннюю привязанность к Годолфину — мистеру Монтгомери, как любила называть его. Чувствовала себя с таким министром словно за каменной стеной, у него были родственные связи с герцогом, таким преданным и обаятельным. Но Сара отравила эти отношения, как и все, к чему приближалась.

Куда бы Анна ни обращала взгляд, он натыкался на Сару. Пришла пора избавляться от всего, связанного с ней. Она взяла перо и стала писать:

«Ваша неловкость в течение долгого времени доставляла много неприятностей, но я справилась с ними. Будь Ваше поведение таким же, как в первые годы моего царствования, у меня бы не возникало сомнений, как поступать. Однако после многих ваших нелюбезностей, особенно сказанных мне на заседании Тайного совета слов, я не могу оставить Вас на службе. Жалую Вам пенсию — четыре тысячи фунтов в год. Прошу не возвращать мне свой жезл, а сломать его. Думаю, так будет легче для нас обоих».

Сандерленд ушел! Годолфин ушел! С вигской администрацией было покончено. Оставалось ждать выборов, хотя в исходе их сомнений быть не могло.

В парламенте большинство составили тори. Роберт Харли стал канцлером казначейства, а его друг и подопечный Генри Сент-Джон членом Тайного совета и государственным секретарем.

Это явилось поражением Черчиллов, и они с трепетом ждали, что последут дальше.

Нужда тайком проводить Харли в зеленый кабинет отпала. Как премьер-министр он мог приходить к королеве открыто. Эбигейл казалось, что он стал относится к ней менее любезно. Иногда она замечала, что винным перегаром от него разит сильнее, чем раньше. Перемена в его поведении сердила ее, она вновь и вновь задавалась вопросом — если б не благорасположение королевы к ней, признал бы он ее своей кузиной?

«Он использовал меня», — думала Эбигейл.

Какого она добилась успеха? Давно ли благодарила Черчилл за обноски ее дочерей? Теперь ее муж полковник. Вскоре она выхлопочет ему титул. У нее скоро вновь появится ребенок, если родится мальчик, она обязательно сделает его лордом Мэшемом.

Какой становишься честолюбивой, попадая в окружение честолюбцев!

Роберт Харли находился у королевы. Эбигейл знала, о чем он ведет речь. Герцогиня Мальборо лишилась дружбы Анны, однако сохраняла должностные ключи. Пока они у нее, их нельзя никому пожаловать. Анна все еще побаивалась герцогини, так как отменила требование их вернуть. Казалось, мысль о Саре была ей невыносимой, и она вела себя так, будто этой женщины не существовало.

Но мистер Харли объяснял, что надо повелеть герцогине вернуть ключи. А кому они достанутся потом?

Эбигейл знала это почти наверняка.

Дверь покоев королевы отворилась, вышел Харли. Он был очень доволен собой в последние дни.

Когда Эбигейл подошла к нему, Харли обратил на нее взгляд. Какой-то тусклый. От выпивки… или от безразличия? Не мог же он явиться к королеве пьяным? Это нелепость. Харли пьяным не бывает. Он привык к вину.

— Встреча прошла успешно? — спросила она. — Вполне.

— И…

Харли улыбнулся ей чуть ли не насмешливо. Он не собирался посвящать ее в свои дела.

— Буду у ее величества завтра, — сказал Харли и, откланявшись, пошел дальше.

Эбигейл поглядела ему вслед, закипая обидой. Он получил должность и больше в ее помощи не нуждается. Разве она не знала, что будет так? Знала, естественно. Тогда почему сердится, почему страдает?

Мальборо не знал, как быть. От разочарования и беспокойства он был сам не свой. Требовалось поговорить с Сарой, объяснить, в каком положении они очутились. Посмотреть правде в глаза Сара откажется. Так было всегда. Она считала себя гораздо лучше других, гораздо сильнее, гораздо умнее и, даже потерпев поражение, отказывалась его признать.

Он, честолюбивейший из людей, мечтал править Англией. Когда-то эта мечта казалась осуществимой, военные диктаторы уже существовали. Он проявил свой гений на континенте, его имя повергало врагов в трепет, однако в родной стране его уделом стало поражение. Отчего?.. Незачем обманывать себя. Из-за Сары.

В происшедшем повинна она. Ее властность, грубость, надменность, убежденность, что может не считаться ни с кем, в том числе и с королевой. Случилась катастрофа! Все беды навлекла на себя и на родных ослепленная самомнением Сара.

Сара навсегда утратила расположение королевы. Верить в это она отказывалась, но дело обстояло именно так. В ней больше не нуждались при дворе, однако стране требовался ее муж, великий полководец. Это понимал даже Харли, его злейший враг. Потому-то и прислал к нему Сент-Джона.