Первым вызвался Генри. Бросив взгляд на Женьку, он взял лютню и сыграл что-то тоскливо-романтическое. Пел он приятным тенором, и мнение девиц разделилось поровну за Кощея и за Генри.

– Мисс Джейн, можно вас на минутку? – раздался рядом тихий голос мисс Джонс.

Теряться из поля зрения Кощея было опрометчиво, а ответить отказом невежливо. Выбора не осталось. Раз дяде Максету так важен этот прием, придется изображать гостеприимство. Примерно так рассуждала Женька, отправляясь вслед за девушкой.

– Джейн… Я ведь могу так вас называть? Скажите честно, у его светлости есть на примете невеста? Вы только не подумайте, – засмеялась Генриетта. – Я не набиваюсь вам в тетки, просто интересно узнать, отчего столь блестящий джентльмен до сих пор не женат.

– Он потерял невесту пару лет назад, – с ходу солгала Женька. – И с тех пор никого не замечает.

Тут на нее накатило вдохновение, подстегнутое желанием отвязаться от собеседницы.

– Вы так на нее похожи, – грустно добавила она. – Даже глаза одного цвета. Правда… э… Джулия… предпочитала изумруды. Они оттеняли ее ослепительный взгляд и очень нравились дяде Максету.

– Какая трагедия! – заметила мисс Джонс и, сославшись на срочные дела, побежала выпрашивать у матери изумрудное колье.

Облегченно вздохнув, Женька глянула в обе стороны коридора, убедилась, что ее никто не видит, и в поисках табака прошмыгнула в пустующую курильную комнату. Там ее поджидал невесть откуда взявшийся Кощей.

– Вот и ты, – облегченно вздохнул он. – Я тебе нормальным языком сказал, не отходи далеко!

– Я же здесь была, рядом, – заметила Женька. – Так просто, с мисс Джонс отошли на пару минут.

– Я сказал, будь рядом, – строго повторил Кощей.

– Виновата, – понурилась Женька, но ее раскаяния надолго не хватило. – Дядя Максет, можно мне покурить?

Со вздохом, символизирующим вселенскую скорбь, Кощей протянул ей портсигар.

– Травись, – разрешил он.

– А вы что, не будете? – удивилась Женька.

Они закурили, и пару минут все было спокойно. Женька глубоко затянулась и с удовольствием выпустила дым.

– От тебя будет нести табаком, как от пьяного матроса, – предупредил Кощей. – Ладно, бросай сигару, надо идти.

– Куда? – бодро осведомилась Женька, бросив сигару в пепельницу.

– По делам, – насмешливо пояснил Кощей.

– Идемте, – охотно отозвалась Женька, но тут же, припомнив, отпрянула. – Ой, дядя Максет, я совсем забыла! Вы ту книгу велели принести из библиотеки! Я сейчас!

Она выбежала из курильной комнаты, пропустив мимо ушей зов Кощея.

Ссыпавшись вниз по лестнице, Женька свернула и оказалась в Музыкальной гостиной, где гости, тихо переговариваясь, слушали игру Бетардины Стаут.

– Ты что себе позволяешь? – прошипел на ухо девушки знакомый голос.

– Дядя Максет, вы тут не один, – шепотом выпалила Женька.

– Я тебе говорил, будь ряд… Что значит не один? – сообразил Кощей.

– Я столкнулась с кем-то в курильной комнате, – торопливо зашептала Женька. – Он был так похож на вас, что мать родная не отличит. Ой, простите.

– Ничего. Дальше.

– И он велел пойти с ним, но я сказала, что забыла книгу, которую вы велели принести, – докладывала Женька. – И убежала. У него даже одежда как у вас! И портсигар.

– М-да, – задумался Кощей. – А с чего ты взяла, что это не я?

– Он курил! – воскликнула Женька и прикрыла рот рукой.

– Ужасно, – согласился Кощей. – Очень вредная привычка, если ты не бессмертен. Но я курю, детка.

– Вы всегда смотрите на огонек сигары, проверить, ровно прикурили или нет. И в процессе посматриваете, а этот нет. Вот я и поняла, что это не вы, и убежала. А еще он не ругался, когда я затянулась.

– Напомни увеличить тебе жалованье, – задумчиво протянул Кощей после паузы.

– Вы мне не платите, – напомнила Женька.

– Да? Тогда все-таки сойдемся на мороженом, – решил Кощей.

До самого конца вечера он глаз не спускал с наблюдательной сообщницы, а когда гости разошлись спать, тихо проскользнул в Женькины покои.

– Отличная работа, – заявил он, упав в кресло и забросив ноги на кофейный столик. – Просто отличная.

– Не стоит благодарности, – ликуя в душе, отмахнулась Женька.

– Стало быть, в нашу теплую компанию затесался чирчак, – задумчиво постановил Кощей.

– То есть как?!

На чирчаков у нее была стойкая идиосинкразия, а попросту – отвращение.

– А вот так. Знаешь отличительную черту метельщиков? Нет, не смерч. Это их нормальное состояние, когда они не люди.

– Что, еще хуже?

– Они могут менять лицо. Всего их три.

Женька замотала головой, показывая, что ничего не понимает.

– Смотри, – Кощей начал загибать пальцы. – Первое, это обычное, человеческое, оно не меняется. Понятно? Второе, это черный смерч, ты с ним знакома. А вот третье, это любое другое лицо.

– То есть?

– То есть, – удовлетворенно сказал Кощей. – Они могут принять любую личину, но только одну. Могут пользоваться ею сколь угодно долго, но! – тут он многозначительно поднял палец. – Только одной. Для принятия следующей надо минимум семь дней пробыть в одной из своих настоящих. Понятно?

– Вполне, – неуверенно призналась Женька. – Значит, если чирчак принял ваш облик, он не сможет использовать третье лицо, помимо вашего, еще семь дней?

– И благодаря этому мы можем что? Думай, думай.

– Я спать хочу, – хмуро пожаловалась Женька, – и плохо соображаю.

– Мы можем сузить круг подозреваемых. Исключаем тех, кто был в Круглой гостиной. Я говорил с игроками, никто партии не прерывал. Исключаем тех, кто был в Музыкальной гостиной, я смотрел, никто не выходил, кроме вас с Генриеттой. Те, кто в Южной, так увлеклись игрой в шарады, что не покидали ее до самого ужина. Остается кто?

– Кто?

– Шахматисты. В нужный нам отрезок времени выходили двое, едва закончили партию. Гудберг отправился целоваться с мисс Трой в темный уголок, их Карл застукал. И Томпсон.

– А из слуг никто не мог?

– Чирчак – слуга? – недоверчиво переспросил Кощей.

– Артур, – напомнила Женька.

– Исключение, изгой, полукровка. Он даже лицо менять не может. И потом, вся прислуга под присмотром соглядатаев Карла.

– Значит, Томпсон? – уточнила Женька, вспомнив приятного молодого человека, веселого и добродушного.

– Возможно, – задумчиво протянул Кощей. – Но гарантировать я не могу.