— И где же, о ваше мудрейшество, лорд Кудряшка мог сыграть лучше?

— На четвертом ходу, вместо странной жертвы пешки на «бэ» пять, конь на «эф» шесть или пешка на «дэ» шесть сохраняли белым дебютный перевес. На седьмом, вместо переброски коня на край, белые могли сыграть «цэ» шесть, а затем слон на «цэ» пять с небольшим перевесом. Наконец, ближе к концу белые могли побороться за ничью с помощью вечного шаха.

Я выслушал все это с нарастающим восхищением и ужасом. Проанализировав сказанное, я понимаю, что девушка права.

— Фантастика. Ты и впрямь следила за нашей партией?

— Ну, у меня оставалось не так уж и много альтернатив, знаешь ли.

— Я польщен. Кстати, ты же в курсе, что это уже наше второе свидание?

— Неужели?

— Именно. Меня ведь не было с тобой… сколько мы там сражались? Минут десять, не меньше. А теперь я вернулся, так что да, это второе свидание.

— Что-то оно не сильно отличается от первого. — Сине-розовая мне подмигивает.

— О, еще как отличается. На первом свидании ты понятия не имела, чего можно ожидать от меня — ну а теперь примерно знаешь.

— Надеюсь, меня больше не будут ждать никакие сюрпризы? Поверь, твоей дуэли с этим… как ты там его назвал?..

— Кудряшкой.

— Точно. Так вот, этой твоей дуэли с Кудряшкой мне с лихвой хватило на несколько свиданий вперед.

— Вот как. Значит, ты уже согласилась с тем, что у нас будут еще свидания?

Моя новая подруга зависает на несколько мгновений. Кажется, мне удалось застать «мисс невозмутимость» врасплох.

— Тебе уже говорили, — наконец произносит она, — что терпеливость — не твой конек?

— Терпеливость? Я даже не знаю такого слова, если честно…

— Не удивлена. Ладно, я подумаю насчет дальнейших свиданий. И, кстати… Кажется, нам пора.

Почти сразу же я понимаю, что моя приятельница имеет в виду — со стороны Университета к трибуне движутся, наконец, силуэты преподавателей. Я вздыхаю — то ли из-за того, что сейчас придется подниматься и терпеть очередную порцию боли в спине, то ли из-за того, что наше странное свидание придется ненадолго отложить.

— Уважаемые студенты. — Со стороны трибуны звучит властный низкий голос. — Попрошу всех вас подойти поближе.

За высокой трибуной собрались четверо людей. Двоих из них я сразу же узнаю — это магистр Ревестус и Нотанна Брэй. Рядом с ними стоит еще одна дамочка, со светлым карэ, строгой одеждой и убийственно-ледяным взглядом. Посередине трибуны возвышается статный мужчина, одетый в длиннополое пальто. Он носит очки в тонкой серебристой оправе, короткую прическу и окладистую бороду, и всем своим видом производит впечатление человека, что определенно знает себе цену.

— Это кто? — шепотом спрашиваю я у сине-розовой.

Мы с ней стоим чуть поодаль от основной массы студентов. Я опираюсь обеими руками на трость, чтобы ненароком не повалиться на потеху остальным. Кудряшка, хвала небесам, оставил меня в покое — лишь время от времени я ловлю на себе его полный ненависти взгляд.

— О, это лорд Феррумэль Амалийский, — шепчет в ответ подруга. — Наш ректор.

Ректор, значит. Ну, на вид вполне адекватный мужчина, большего пока сказать не могу. Будем продолжать вести наблюдение.

Студенты тем временем приходят в движение. Когда все (а «всех», на вскидку, человек двадцать пять) становятся широким полукругом перед трибуной, ректор поправляет очки и, подавшись вперед, принимается вещать:

— Верите ли вы мне или нет, но я хорошо представляю, что сейчас чувствует большинство из вас. Вы молоды, вас переполняют эмоции и амбиции. Вам кажется, что вы стоите на пороге великих свершений, что весь мир скоро будет вертеться исключительно вокруг вас. Так вот: забудьте об этом. Всё, что вас сейчас должно волновать — это как не вылететь на первом же курсе. А примерно четверть из вас вылетят, можете не сомневаться — ведь нам здесь плевать на титулы, плевать на родственные связи и все остальное. Орден Метафизиков, в который вы все так стремитесь попасть — это не про власть и возможности. Это про подчинение, строжайший свод правил и законов, которые вам придется соблюдать. Вы должны быть готовы к тому, что вас разбудят в три часа ночи и отправят в приграничье помогать подавлять очередное воостание, а по возвращении вам придется несколько часов заполнять многостраничный отчет и доказывать, что все ваши действия были продиктованы исключительно необходимостью. Если кого-то из вас это не устраивает, лучше уходите сейчас. Я серьезно.

Разумеется, никто не шелохнулся, хотя наверняка крупицы сомнений поселились в каждом, не только во мне. По сути, я ни разу не задумался над тем, что означает быть метафизиком. Я лишь знал, что это может у меня получиться.

— Что ж, — гулко произносит ректор. — Вы все еще здесь, так что можем перейти к церемонии Принесения Клятвы. Госпожа Секвелия Амаир, прошу, зачитайте вслух текст Клятвы.

Секвелией Амаир ожидаемо оказывается та самая женщина в строгом черном костюме со взглядом, с которым не хочешь пересекаться. Голос ее оказывается под стать взгляду — такой же убийственно-холодный:

— Я, такой-то такой-то из рода такого-то клана такого-то. Приступая к обучению в Небесном Университете Метафизических Наук, я понимаю возложенный на меня груз ответственности перед обществом и Альянсом Доминионов. Я осознаю, что метафизические науки являются сакральными знаниями человечества, в связи