— Пожалуйста, только сильно не стягивай, болят запястья.

— Ничего, до клетки потерпишь, — ухмыльнулась Аксинья, стягивая его руки тонким сыромятным ремешком. — Жратву туда принесу, пошевеливайся…

Митрофан выбрался из подпола и последовал за женщиной, которая, как барана, тянула его за собой за верёвочку. Заведя его в вольер, Аксинья вышла, надёжно заперла калитку и лишь после этого развязала ему руки, которые он высунул наружу.

— Чего так рано сегодня? — поинтересовался он, натягивая на себя жёсткий от мороза старенький полушубок.

— Сейчас жратву принесу, — сказала женщина и пошла в сторону дома, наматывая на руку ремешок.

«Нет, чего-то тревожно мне, — подумал, глядя ей вслед, Митрофан. — Надо вооружиться, и будь что будет…» Он забрался в берлогу, взял нож, который подарил ему Яшка, и спрятал его под полушубок. «Теперь не так страшно будет, — подумал он с облегчением. — Пусть я вооружён не бог весть чем, но и этот тесак как-то подогревает мне душу…»

Митрофан заметил Халилова, выходящего из сарая с лопатой в руках, и его мысли понеслись в другом направлении. «Вот это да! Уж не клад ли свой выкапывать собрался Сибагат Ибрагимович?» И тут мозг Митрофана словно пламенем опалило. «Ну конечно! — подумал он возбуждённо. — Сибагат Ибрагимович собирается выкопать ценности, нажитые «неблагодарным разбойным промыслом»! Так вот где они были спрятаны. Молодец старик! Здесь действительно никто и никогда искать бы их не додумался! Постой, а к чему такая спешка? Неужели сегодня, сейчас, он собирается драпануть за границу?»

Словно отвечая на его вопрос, Халилов с лопатой в руках подошёл к вольеру. Медведица, видя обожаемого хозяина, радостно заурчала и, встав на задние лапы, попыталась передними дотянуться до него.

— Ну-ну, Мадина, девочка моя, — улыбнулся приветливо Сибагат Ибрагимович. — Сегодня я подарю тебе хорошую игрушку, с которой ты сможешь не только поиграться вволю, но и съесть, если пожелаешь!

«О Господи, уж не про меня ли говорит этот старый мерзавец? — ужаснулся Митрофан. — Он что, очумел или окончательно из ума выжил? Чтобы живого человека отдать зверю на растерзание»?

Подошедшая Аксинья с помощью верёвки и рычага приподняла калитку, освободив проход в перегородке между вольерами. Митрофан едва не умер от страха, увидев медведицу, которая подошла к проходу и вытянула морду, принюхиваясь.

— Иди, иди к своей игрушке, милая! — подбадривал любимицу выкриками Халилов. — Теперь ты можешь делать с ней, что захочешь. Бери её!

«Ну всё, я погиб!» — успел подумать Митрофан перед тем, как оказался один на один с огромным лохматым чудовищем.

Как только медведица вошла во вторую половину вольера, Аксинья сразу же закрыла проход, и… Митрофан прирос к месту, ожидая нападения. Он даже позабыл о тесаке, спрятанном в тулупе.

Медведица прижала уши, шерсть вздыбилась на загривке, и она больше не пыталась встать на задние лапы. Она не издавала никаких звуков, а молча смотрела на Бурматова прямым взглядом. Затем она рявкнула и, приподняв морду, заревела.

Так и не двинувшись с места, Митрофан в ужасе закрыл глаза. Он не видел, как медведица приблизилась, встала перед ним на задние лапы…

— О Аллах, чего она медлит? — воскликнул, возбуждённо дыша, крайне удивлённый поведением любимицы Сибагат Ибрагимович.

Он жаждал увидеть, как медведица нападёт на Бурматова, подомнёт его под себя и раздавит своей огромной массой. Он не отказался бы и от более жестокого зрелища, если бы Мадина растерзала свою жертву когтями и страшенными клыками, но… Медведица лишь ударила Митрофана лапой по плечу, и он рухнул на землю без сознания.

— Вот дурёха, — нахмурился Халилов разочарованно. — Ну ничего, ты ещё сожрёшь его, как проголодаешься. Только мне ждать нет времени, я покуда…

С лопатой в руках он вошёл в вольер и вонзил в землю лопату в том самом углу, где обычно любила лежать, греясь на солнышке, Мадина. И тут случилось невероятное. Такого не ожидал ни сам Сибагат Ибрагимович, ни присутствующие…

* * *

Митрофан лежал на животе, боясь пошевелиться. Явно обескураженная Мадина стояла над ним на четырёх лапах, не зная, что делать. Она обнюхивала находящегося под собою человека и тихо урчала.

«Вот она, смерть моя, — думал Митрофан с отчаянием, уткнувшись лицом в землю. — Если зверюга решит прилечь на меня, то от меня и мокрого места не останется…»

Но медведица повела себя иначе. Как только Халилов вошёл в вольер и начал ковырять землю лопатой, она сразу же потеряла интерес к Бурматову и, радостно рыкнув, поспешила обратно, откуда пришла. Медведица без труда сломала, казалось бы, надёжную калитку в перегородке и, восторженно рыча, набросилась на потерявшего дар речи Халилова.

В её действиях не чувствовалось агрессивности. Просто Мадина вспомнила, как когда-то, в младенческом возрасте, резвилась с хозяином на зелёной лужайке, ползая на нём. И сейчас, подмяв под себя воющего от ужаса Халилова, она хотела поиграть с хозяином. Мадина не замечала, как полезли из глазниц его глаза, лицо залило краской от невыносимой натуги, а из уголков губ показались кровавые струйки.

— Чего стоишь, остолоп, убери её! — завизжала объятая ужасом Аксинья, хватая за шиворот Назара и толкая его к вольеру. — Спасай хозяина, сукин сын, раздавит же она его!

— Пошла прочь, дура! — орал исступлённо ни живой ни мёртвый от ужаса Назар, пытаясь вырваться из цепких пальцев женщины. — Всё, нет у нас больше хозяина, разуй зенки лубошные!

— Яшка! Яшка! Сюда поди, скорей! — не слыша его, истерично визжала Аксинья. — Ружьё! Ружьё тащи, собачий сын, и живо пуляй в зверюгу!

Когда старый бурят выбежал из дома с карабином в руках, женщина уже успела затолкать в вольер Круглякова. Объятый паникой Назар, потеряв от страха человеческий облик, бросился к проходу в перегородке, за которой стоял на коленях с трудом соображающий, что происходит, Митрофан Бурматов.

Недовольная вторжением чужака в свои владения, медведица резко развернулась и сразу же набросилась на Круглякова. Следующим убитым должен был быть Митрофан. Но проживавшая с ним рядом не один день медведица, видимо, приняла его за «своего»…

Грохнул выстрел, второй, третий… Все три пули из карабина Яшки пронзили тело медведицы, причинив ей боль, но не убив её. Со свирепым рёвом Мадина снесла калитку, вырвалась из вольера и тут же набросилась на не успевшую убежать женщину.

Аксинья приняла страшную смерть. Озлобленная и раненая медведица в течение минуты терзала её тело когтями и рвала клыками. Ужасная, окровавленная, она ревела так яростно, что, наверное, её было слышно за несколько вёрст. Неизвестно, какая участь постигла бы Яшку, если бы он промешкал ещё минуту-другую.

Перезарядив карабин, старый бурят сразу же выстрелил в медведицу из-за дерева. Точный выстрел в голову сразил зверя наповал, положив конец ужасной драме, разыгравшейся внезапно и длившейся всего лишь несколько минут.