Интервью: Майкл Келли

Самые известные работы Майкла Келли:

✓ «Месть» (исполнительный продюсер/сценарист), 2011–2012;

✓ «Город свингеров» (исполнительный продюсер/ сценарист), 2008;

✓ «Иерихон» (руководящий продюсер/сценарист), 2006–2007;

✓ «О.С. – Одинокие сердца» (продюсер-консультант/продюсер/сценарист), 2005–2006;

✓ «Холм одного дерева» (сопродюсер/сценарист), 2003–2004;

✓ «Провиденс» (сценарист), 1999–2002.

Н.Л.: Эта глава посвящена клиффхэнгерам, так что мой первый вопрос о пилотной серии «Мести». Она очень непростая и многослойная. Как вы сконструировали эту сложную мозаику? Например, вы начали с прошлого Аманды (Эмили Ванкамп), а затем сконструировали нынешнюю историю Эмили (тоже Эмили Ванкамп) и Грейсонов? Как вы пришли к сериалу?

М.К.: Да, я начал с истории Аманды. Мне нужно было точно знать, каким было событие, с которого все началось, и мне нужно было знать, из какой эмоциональной точки я войду в сериал. Ведь если зритель не поддерживает главного героя, то он не поймет, что и для чего тот делает – особенно если история мрачная, например о мести. Зритель сразу же потеряет нить. Я начал вот с чего: представил, что пришлось пережить маленькой девочке, ее семье и отцу, и уже оттуда выросло все остальное. Например, если с отцом случилось такое, как он влюбился в эту женщину и какую роль сыграл в том, что произошло с семьей? У меня тогда был отличный ассистент, который сейчас пишет для моего сериала сценарии; мы с ним сели и очень быстро придумали условное название: «Графиня Монте-Кристо». У нас было рабочее название «Графиня», потом – «Месть Эмили Торн», потом – просто «Месть». Поскольку мы позаимствовали сюжет из «Графа Монте-Кристо» Александра Дюма, мы знали, что у нас история Аманды, которая возвращается, чтобы отомстить своим обидчикам. В общем, отвечая на ваш вопрос, скажу: мы начали с мифологии.

Н.Л.: И кроме того что Аманда/Эмили вызывает сочувствие, потому что ей причинили зло, кажется, что в каждой истории есть определенные ставки и в настоящем. Большинство этих людей по-прежнему причиняют зло. Все эти люди по сути своей плохие. Так что вы исправляете не только зло, причиненное в прошлом, но и зло, причиняемое в настоящем.

М.К.: Да, это я как раз тоже хотел выразить предельно ясно. Она становится чем-то похожа на Бэтмена – исправляет зло, большое зло, а не только то, которое причинили ей самой. Для меня это значительная часть второго сезона. Я всегда говорил о неписаном правиле: зрители должны понимать, что наказание будет соразмерно преступлению. Так что, например, тот парень, о котором вы говорили, жулик-инвестор, разорился и потерял все. Но при этом Аманда/Эмили не будет скидывать кого-то со скалы или царапать чью-то машину.

Н.Л.: Да, правильно. Этот сериал о карме. Что посеешь, то и пожнешь.

М.К.: То же самое можно сказать и о клиффхэнгерах. Вам нужно продвигать сюжет туда, куда запланировано. Вам нужна тема для каждого сезона, и, чтобы все выглядело органично, вам нужно, чтобы клиффхэнгер «вырос» именно из той истории, которую вы рассказываете.

Н.Л.: Значит, есть тема для всего сезона, которую вы раскрываете в течение двадцати двух серий, а также тема внутри каждой серии. В первом сезоне явно виден элемент франшизы: Аманда/Эмили в конце каждой серии вычеркивает фотографии тех, кому уже отомстила, из своего списка. Продолжится ли это во втором сезоне?

М.К.: Когда рассказываешь такие глубокие истории со сквозным сюжетом, нужен план. Я могу это сравнить с поездкой по стране, когда вы точно знаете, куда нужно ехать, и у вас перед глазами карта. Вы знаете, что едете из Нью-Йорка в Калифорнию, а маршрут можете выбирать любой. Я просто хочу убедиться, что точно знаю, куда направляюсь, и выбранные темы мне в этом помогают. Я начал первую серию первого сезона с высказывания Конфуция.

Н.Л.: Да. «Прежде чем вступить на дорогу мести, вырой две могилы».

М.К.: Я хотел, чтобы эта тема пронизывала сериал до финала сезона. Мы взрываем самолет с Викторией (Мадлен Стоу) на борту. События были запущены… можно сказать, они были запущены людьми, совершившими зло еще тогда, давным-давно. Но и Эмили приложила к этому руку. Все улики, которые могли бы оправдать ее отца, пропали. Смысла в ее жизни больше нет. Итак, случились две смерти, и я хотел это подчеркнуть. Для премьеры второго сезона я выбрал цитату Анри-Фредерика Амьеля: «Судьба сокрушает нас двояким образом – отказывая нам в наших желаниях и исполняя их».

Н.Л.: В общем, палка всегда о двух концах.

М.К.: Верно. Вот почему приятно рассказывать эти истории. Реакция: отчасти вы ее можете предсказать, а отчасти – нет.

Н.Л.: Я хочу обсудить с вами некоторые сюжетные приемы, использованные в истории. У вас есть ящик с дневником отца Эмили. Есть двойной знак бесконечности. Есть закадровый текст и флэшбэки. Задумывали ли вы все это с самого начала? Собирались ли использовать закадровый текст? Она называет ящик и дневники «дорожной картой мести», но получается все совсем не так, как она ожидала.

М.К.: Мы задумали это все с самого начала. Драмы со сквозным сюжетом в нынешнюю эпоху довольно сложны для восприятия с ходу, особенно на эфирном телевидении: зрители просто устают, и сериал закрывают. Но если вы работаете над кабельным сериалом, то верите, что его не закроют, так что можно рассказывать историю медленнее. Вы верите, что вам дадут второй сезон. Поклонники этого жанра обычно предпочитают кабельное телевидение, а не эфирное, от которого могут устать. Так что я хотел, чтобы некоторые аспекты сериала не были тесно переплетены с повествованием. Плюс, поскольку сейчас столько доступных форматов, пропущенное можно наверстать. Я хотел, чтобы каждая серия была более или менее самодостаточной. По крайней мере, вначале. Когда я начинаю с закадрового текста Эмили, она рассказывает нам, что произошло, от лица маленькой девочки, и мы понимаем, что это не история о прощении. Она рассказывает о том, что уже произошло; она – рассказчик. Закадровый текст писать едва ли не тяжелее всего. Он занимает больше всего времени и больше всего раздражает, и я обычно переписываю его вплоть до самого выхода в эфир. Иногда он не вписывается в картинку, для которой вы его предназначили. Отличный тому пример – серия «Печаль», в которой умер пес Сэмми: я дописал закадровый текст буквально перед финальным монтажом и очень сильно рисковал. Что же касается других приемов… Двойной знак бесконечности – это просто символ эмоциональной связи с тем, что Эмили потеряла. Мне кажется, что, если не напоминать зрителям о ее потерях, они могут подумать, что это просто какая-то неуправляемая психопатка. Вот почему мы показываем зрителям детский дом и взрослых, которые врали ей: чтобы одновременно продемонстрировать, насколько добрыми и чистыми у нее были отношения с отцом. А еще у нее нет матери – до этого мы, несомненно, доберемся во втором сезоне.