Я ответила яростным взглядом:

– Ты никогда не сдаешься. Верно? Иисусе, да не знаю я! Иногда мне кажется, что у нас никогда не будет нормальных отношений. Она никогда не прилагала ни малейших усилий… впрочем, и я тоже. Пока беру только то, что могу взять. Тема закрыта.

– А что случилось с твоей приятельницей Салли? – вдруг вспомнила Клер. – Как она поживает?

Я поколебалась.

Рику я рассказала о том, что случилось той ночью в моей квартире. Но Даниэлле и Клер словом не обмолвилась – не столько чтобы уберечь Салли, сколько чтобы скрыть собственные грешки.

Но теперь рассказала все. Не щадя себя.

Даниэлла тихо охнула.

– Вот именно, ох. Все же надеюсь, что она счастлива. Нашла себе место в Калифорнии и уехала из Бостона. Вряд ли я когда-нибудь еще о ней услышу.

– Ничего, детка, – утешила Даниэлла, гладя меня по руке с видом старенькой мудрой бабушки. – У тебя есть я и Клер. И других подруг тебе не надо.

Это точно.

Я обрадовалась, когда Джинси позвонила и предложила снова собраться. Жизнь была заполнена хлопотами едва ли не со дня неудавшейся свадьбы. И все же мне не хватало подруг.

– Отец по-прежнему отказывается разговаривать со мной, – призналась я. – Сначала у меня сердце разрывалось. Он просто не может меня понять. Или не хочет. Твердит, что я опозорила семью.

Джинси скривилась, но удержалась от комментариев. Я очень хорошо понимала, чего это ей стоит.

– Честно говоря, – продолжала я, – мне до сих пор не по себе. И на душе тяжело. Но я перебираю в памяти всю свою жизнь и начинаю понимать, что па вовсе не был таким уж хорошим отцом. И теперь я не слишком переживаю и не буду страдать, даже если он больше слова со мной не скажет. Потому что и мне нечего ему сказать. Пока.

Даниэлла оцепенела, словно боясь пошевелиться. Я знала, как много значит для нее семья.

– Ты что-нибудь знаешь об Уине? – поинтересовалась Джинси, допивая пиво.

Я неловко усмехнулась:

– О нет. Насколько я понимаю, Уину обо мне и вспоминать страшно. Слишком велик позор.

– Бьюсь об заклад, он имеет успех у женщин. Наверняка навзрыд рыдают, услышав грустную историю о том, как стерва невеста бросила его у алтаря.

– Возможно. А вот его мать как-то звонила. Незадолго до Рождества. Мне было ужасно неловко. В октябре я отослала ей платье, приложив записку с извинениями. Но… скажем так, ничего не прощено и не забыто.

– Бедняжка, – пробормотала Даниэлла.

Вот именно, бедняжка. Жертва. Или палач?

Трудно сказать.

Но какой смысл говорить об этом подругам сейчас? Столько месяцев спустя?

А какой смысл не говорить?

– Я однажды изменила Уину, – ляпнула я. – Прошлым летом.

– Что?! – взвизгнула Даниэлла, вскакивая и хватая меня за плечи. – И все это время молчала?!

– Ну и что? – фыркнула я, высвобождаясь. – Вот сейчас и говорю.

И начала рассказывать.

А потом просветила их насчет Эйсона. Моего нового парня. Библиотечное знакомство.

– Итааак, – протянула Даниэлла, – мы, кажется, услышим свадебные колокола в обозримом будущем?

– Господи, ни за что! – вскрикнула я. – Мало я натерпелась в сентябре?! И не смейте заговаривать со мной о замужестве. По крайней мере несколько лет.

– А этот Эйсон не настаивает? – спросила Джинси.

– Вовсе нет. Он уважает мое решение не торопиться. При условии… определенных обязательств.

Глаза Даниэллы блеснули.

– Значит, вы занимаетесь сексом?

– Что? Я не собираюсь распространяться о столь интимных подробностях.

– Интимных? – повторила Джинси. – Ты только что призналась, что изменяла жениху! Слушай, признайся, как ты оцениваешь Эйсона в сравнении с Уином?

– Ну, – нерешительно промямлила я, – если Уин, скажем… нет, стыдно!

– Да брось, – уговаривала Даниэлла. – После того, что мы вытерпели вместе с тобой? Выстояли против твоего взбесившегося отца и терявшей сознание матери, после того как ты с воплем выскочила из церкви?

– Я не вопила. И не бежала… то есть, ладно, вы правы. Я кое-чем вам обязана. Так и быть. Если Уину, скажем, можно поставить пятерку…

– Всего лишь? – разочарованно хмыкнула Даниэлла. – Неудивительно, что ты оставила его у алтаря.

– …то Эйсон…

– Ну? – ухмыльнулась Джинси. – Девять? Десять?

– Нет.

Повернется ли у меня язык?

– Двадцать.

– Ураааа! Подруге выпал джекпот!

– Но как у вас все началось? – не отставала Даниэлла.

– Знаю, звучит неправдоподобно, но мы снова столкнулись в библиотеке. В начале ноября. Наша третья встреча.

– Ага, рука судьбы, – мудро заметила Джинси.

– Но вы, надеюсь, ходите и в другие места? – осведомилась Даниэлла. – Вроде кино, ресторанов?

– Еще бы! А с весны собираемся отдыхать на природе. Уин не был большим поклонником подобных вещей, так что мы никогда не выбирались на травку. А мне все время так хотелось. У Эйсона даже снаряжение есть. Просто дождаться не могу! Мы и в походы будем ходить!

– Ты не подумываешь в один прекрасный день уехать из Бостона? – вдруг осведомилась Джинси. – В маленький городок, где всего один супермаркет, а неподалеку – общественный пруд?.. Боже, как я старалась вырваться из подобной дыры!

– Ну ты же знаешь, как я отношусь к образу жизни а-ля Л.Л. Бин, – пошутила я. – Так или иначе, пока еще не строю планов на будущее, с Эйсоном или без. Он знает мое отношение ко всему этому и совершенно со мной согласен. Посмотрим, как пойдут дела.

– Ты, случайно, не стала увлекаться дзэн-буддизмом? Сплошное смирение, – покачала головой Джинси.

Я засмеялась:

– Может, и так. А может, я до того устала от фальши в собственной жизни, что до сих пор не отошла. Полагаю, на каком-то подсознательном уровне меня не слишком волнует, чем закончатся наши отношения с Эйсоном, к чему мы придем. На этот раз я просто хочу быть честной, с ним и с собой.

Джинси пристально уставилась на меня:

– Знаешь, ты совершенно не похожа на ту девушку, которую я встретила в мае прошлого года. Тогда ты была такой нерешительной. Вечно колебалась. Но я чувствовала, что долго так не продлится. Ты обязательно взорвешься, как бомба.

– Я и взорвалась, верно?